Вечное Евангелие в вечно меняющемся мире
Шрифт:
Однако вскоре на пути у этих безоблачных перспектив встала суровая реальность. Бойня, сопровождавшая Первую мировую войну (1914–1918), жестокое правление Сталина в России, ужасы холокоста, ядерная угроза и рост терроризма поколебали уверенность людей в прогрессе человечества. События, подобные террористической атаке 11 сентября, бросают тень сомнения на способность людей обуздать зло, какими бы достижениями науки и технологии они ни оперировали.
Еще до всех этих событий, показавших неполноценность научного модернизма, уверенности, которой был преисполнен модернизм девятнадцатого века, бросил вызов философ Фридрих Ницше (1845–1900), «пророк» и «дедушка» постмодернизма. Он считал, что «системам» современного мышления не хватает чистоты и целостности, поскольку они всегда основываются
Спустя какое–то время наука сама стала делать открытия, ставящие под вопрос ее собственную уверенность в предсказуемости Вселенной и в определенности ее казавшихся однозначными выводов. Теория относительности и принцип неопределенности, присущий квантовой механике, нарисовали совсем другую Вселенную, сильно отличающуюся от той, что постулировала классическая механика Ньютона, на которой основывался научный модернизм. Становилось все очевиднее, что секулярный модернизм зиждется на наивном понимании Вселенной.
В частности, квантовая физика вдребезги разбила модернистскую исходную посылку, согласно которой человечество может в полной мере постигнуть Вселенную. В субатомном мире много такого, что не только трудно описать, но даже вообразить. Как–то раз мне довелось играть в гольф с одним квантовым физиком. Я попросил его в двух словах изложить мне суть его науки. Он ответил мне примерно так: «В квантовой физике два объекта могут занимать одно и то же пространство в одной и то же время. Либо один объект может находиться одновременно в двух разных местах. Причем субатомная частица, которую я регистрирую в Небраске, может повлиять на природу и деятельность других частиц в сотнях и тысячах километров от нее». Надеюсь, я правильно изложил смысл сказанного. Таким образом, субатомный мир ведет себя так, словно Ньютона не было и в помине! Этот «внутренний космос» несет нам больше загадок, чем разгадок, и вместо того чтобы упорядочивать наши представления о Вселенной, все сильнее их запутывает.
А когда мы обращаемся к проблемам внешнего космоса, то здесь нам приходится иметь дело с теорией относительности Эйнштейна. Эйнштейн опроверг научную посылку, согласно которой существуют абсолютные стандарты измерения расстояния и времени. Хотя многие ньютоновские законы по–прежнему имеют смысл, мы сегодня начинаем понимать, что Вселенная, похоже, представляет собой сочетание закона и случайности — порядка и хаоса. Внешний космос противится научным исходным посылкам в той же мере, что и внутренний. Вместо объективного мира, который можно наблюдать и измерять, мы, по всей видимости, имеем дело с миром, который изменяется в процессе наблюдения!
Эти перемены в понимании физического мира в конце концов привели к возникновению концепции смены парадигм, выдвинутой Томасом Куном. В своей книге The Structure of Scientific Revolutions («Структура научных революций») он показал, как ученые периодически пересматривают свое мировоззрение с учетом новых идей и открытий. На смену представлениям об устойчивом, объективном прогрессе пришло осознание, что даже ученые видят только то, что хотят увидеть. Выводы, которые они делают на основании своих исследований, зависят от исходных посылок в той же мере, что и от данных, которые они получают и с которыми экспериментируют. Модернистская идея о неизбежном прогрессе рассыпалась в прах. Вместо четкого разделения на черное и белое, современная наука отличается многочисленными серыми участками, которые сопротивляются делению на стройные категории. Она перестала восприниматься как надежный источник общих представлений о реальности. Молодое поколение людей рассматривает науку всего лишь как один из многих возможных путей к истине.
Кроме того, двадцатый век развеял мечту о технологическом рае. Технология принесла человечеству неизмеримую пользу, но и не меньше вреда. Научный прогресс идет рука об руку с ростом загрязнения окружающей среды и преступности. Наша среда обитания загрязнена, мы тонем в собственных отходах. Новому поколению людей приходится иметь дело с отрицательными последствиями технологической революции — от озоновых дыр до глобального потепления. Интернет — одно из величайших достижений в истории человечества, однако его появление привело к возрастанию связанных с напряженной работой стрессов и к возникновению новых форм зависимости.
Мировые войны, холокост и другие случаи геноцида, оружие массового поражения и терроризм — все это вкупе свело на нет уверенность научных модернистов. Развитие технологии привело к созданию средств уничтожения, достаточно мощных, чтобы угрожать существованию рода человеческого и планеты Земля. Кроме того, научный прогресс, которым были отмечены девятнадцатое и двадцатое столетия, дал западному миру повод для колониализма, эксплуатации более «примитивных» народов и их ресурсов. Зацикленность на себе, на своих частных интересах заставляла думать, что других людей можно использовать как предметы и манипулировать ими в собственных целях.
История и опыт показывают, что научный прогресс вовсе не обязательно ведет к улучшению условий жизни, а повышение жизненного уровня — к личному счастью. Благосостояние не стало гарантией от болезней, зависимостей и преступности. Напротив, рост материального изобилия привел к тому, что многие люди стали жить в состоянии постоянного стресса и тревоги. Вместо нового мирового порядка с его миром, стабильностью и безопасностью мы имеем мир, жить в котором, кажется, стало гораздо опаснее, чем прежде. Вопросы, некогда вполне обыденные — с кем вступить в брак, где жить и чем зарабатывать себе на жизнь, вдруг стали чреваты большими страхами и неприятностями, и в результате целое поколение не желает «взрослеть».
Человеческая автономия, присущая секулярному модернизму, более не кажется людям той самой свободой, которая повышает качество жизни. Она все более и более представляется как досадная ошибка, лжебог, истребивший надежду и заведший род человеческий в экзистенциальный тупик. Главным итогом модернизма стала утрата смысла и цели. «Прежние ответы и старые истории более не убеждают. Вновь поднимаются элементарные мировоззренческие вопросы, которые в свое время имели элементарные, религиозного характера ответы. И подобные вопросы, как правило, вызывают ужас» [7] .
7
1 J. Richard Middleton and Brian Walsh, Truth Is Stranger Than It Used to Be: Biblical Faith in a Postmodern Age (Downer's Grove, 111.: InterVarsity Press, 1995), 26.
Поэтому двадцатый век не принес большого удовлетворения тем, кто был убежден, что мы приближаемся к научному и технологическому раю. Напротив, новое поколение людей взирает на бога секулярного модернизма и провозглашает его лжебогом. На заре нового века человечество в поисках истины все больше отворачивается от науки, высматривая ее в других направлениях.
Секулярный постмодернизм
Начиная с «поколения икс» (людей, рожденных в Соединенных Штатах с 1964 по 1980 гг.), все большее распространение получает мировоззрение, ставящее под сомнение научный подход к истине. В эпоху постмодернизма люди ищут истину главным образом не в науке, не в Библии и не в церкви. Они ищут истину во взаимоотношениях и в обмене мнениями. В модернистский век сообщества строились вокруг правильных идей — идей, которые сообщество испытывало и находило истинными. Когда идеи менялись, люди покидали сообщество. Но с приходом постмодернизма взаимоотношения и само «сообщество» приобрели большую важность, чем идеи, которыми сообщества были скреплены. Люди могут придерживаться совершенно разных представлений и при этом принадлежать к одному сообществу.