Вечное пламя
Шрифт:
Она сама толком не знала, почему стоит тут, молчит и пытается сдержать вновь накатывающие слёзы, но она чувствовала, что ей надо было взглянуть на Уилла.
Парень не знал, что делать и чего ожидать, поэтому, когда Хейли вдруг расплакалась, словно маленький ребёнок, он тут же подскочил к ней и прижал к себе, широкой ладонью, придерживая её за голову и путаясь пальцами в иссиня-чёрных волосах.
Хейли плакала навзрыд. Из неё постепенно выходила та горечь, что успела накопиться в одиночестве, которое она полностью ощутила, заперевшись у себя
Но находиться в одиночестве, зная, что на самом деле ты не одна и там, за дверью тебя ждут люди, которые любят и беспокоятся за тебя, оказалось сложнее.
На этот раз Хейли обнимала Уилла в ответ. Она сжимала в маленьких кулачках ткань его рубашки, а слёзы продолжали капать.
– Всё будет хорошо…– выдавил из себя парень, прижимая девочку крепче. На его лице тут же отразилось отчаяние, ведь он прекрасно понимал, что это самое «хорошо» наступит совсем не скоро.
– Не уходи, – в ответ произнесла Хейли сквозь всхлипы, продолжая плакать. Она не могла успокоиться, а Уилл обнимал всё крепче и крепче.
***
Похороны казались Хейли чем-то несуществующим. Нереальным. Ненастоящим. Она не знала, что это такое и как проходит. Она жила в том мире, где нет места для смерти, а кругом лишь любящие тебя люди.
Поэтому эта потеря стала для неё не только большим разочарованием в жизни, которая на самом-то деле и не была вовсе такой прекрасной, но и ещё большим поводом ненавидеть эту жизнь.
Хейли и подумать не могла, что в её груди может быть такая боль. Она буквально разрывала её на части, не давая оправиться ни на секунду. Её фиалковые глаза теперь смотрели на всё под другим углом.
Не было былой радости. Не было блеска в этих глазах. Не было улыбки.
Но было что-то, что не давало ей полностью погрузиться во тьму. Она все ещё могла думать о прекрасном и хорошем, что, возможно, всё-таки есть в этом мире…
Уилл.
Он был рядом каждую минуту.
Каждую минуту он не давал ей грустить. Говорил с ней, просил рисовать, пытался заставить что-то рассказывать…Девочка не особо понимала, что он от неё хочет, но ей было приятно находиться рядом с ним. Однако всё же она была еще несформировавшимся подростком, который только-только начинал ощущать все прелести подростковой жизни и чьё хорошее представление об этом «прекрасном» мире рушилось и осыпалось пеплом…
Она и сама заставляла себя улыбаться. Ей было как-то непривычно грустить так долго, но и это мнимое спокойствие и напускное хорошее настроение долго не держалось.
В какой-то момент возведённые собственным трудом иллюзии рушились, и слёзы снова катились по щекам.
Было трудно.
Было больно.
Но ей хватало Уилла и его присутствия рядом, чтобы вновь заставить себя улыбаться.
В день похорон Хейли старалась не плакать.
Её глаза уже болели от слёз, но она не могла сдержаться, когда обтянутый бархатом гроб опускали в землю, и засыпали
На улице стало холоднее. И хотя снег больше не шёл, воздух, казалось, с каждой секундой всё больше пропитывался этим ледяным морозом.
Отца Криса и Уилла похоронили вместе с его матерью, чуть дальше от Линды. Мальчик сначала побыл рядом с Хейли и братом, а потом, отделившись от них, тихо ушёл к отцу. Его гроб уже закопали, и теперь кучка свежей земли слегка возвышалась над поверхностью. Андерсен разглядывал эту сырую землю, и пытался осознать, что там, под ней, не так уж и глубоко, лежит его отец.
Только мёртвый.
Безжизненный.
Только эта мысль, самая главная, никак не могла достигнуть его понимания. Отец и сейчас был в его голове, как строгий, но при этом очень добрый человек. Крис не мог представить его…мёртвым.
Мальчик перевёл на удивление спокойный в такую минуту взгляд с уже поставленного мраморного надгробия отца на надгробие матери.
Она была рядом.
Оливия Андерсен.
«Верная мать и любящая жена».
Эти слова, высеченные кем-то из рабочих, казались Крису такими равнодушными к чужому горю. Мальчик усмехнулся, но тут же прикусил нижнюю губу.
Оливия Андерсен.
Он совсем её не помнил. Только детские фотографии с изображением красивой женщины давали ему хоть какое-то представление. Но это всё было не то. Он не помнил её рук, голоса, не знал, когда она может быть строгой, а когда неожиданно приласкает…
Он не знал, а поэтому и не помнил. Просто не успел.
Зато Крис прекрасно помнил, когда впервые начал задавать вопросы о матери и не сразу получал в ответ тихие объяснения.
Оливия умерла во время родов. Это всё, что было известно Крису. Почему-то он отказался слушать про то, как она его любила, вынашивая все девять месяцев…
Но ведь…из-за него она умерла…Так почему она должна любить его!?
Мальчик сильнее закусил губу и вновь перевёл взгляд на надгробие отца.
«Верный муж и любящий отец».
Вновь эти равнодушные слова.
– Крис…– тихий голос, прозвучавший за спиной, заставил мальчика вздрогнуть и обернуться.
Хейли в два шага оказалась рядом с ним и, поравнявшись, оглядела могилы. Нахмурившись, она тут же отвернулась.
Крис успел заметить, что её глаза опять были красные от слёз
– Крис, – снова позвала она, выдыхая облако пара, и взглянула в бледное лицо. – Ты не один. У тебя есть Уилл. И я.
Девочка слабо улыбнулась, хотя на это совсем не было сил, и отвернулась, потому что видела, как заблестели обсидиановые глаза.
– Я знаю, что ты был рядом, когда я не хотела выходить из комнаты, – вновь заговорила она, носком сапога подковырнув сырую землю, смешанную с грязным снегом. – Спасибо. Я думала, ты бесчувственный, но на самом деле ты очень добрый и сильный.