Вечное Пламя
Шрифт:
***
Когда Тамара появилась в бюро обсерватории, Ада просматривала стопку бумаг.
– Ты это видела? – спросила она, показывая одну из них.
– Нет. – Тамара взяла лист бумаги.
– Это только копия, – объяснила Тамара. – Но Карла сделала подпись с хэш-суммой всего материала – включая заявление о том, что нашла его дома у Карло.
Тамара прочитала первый листок, после чего попросила остальные. Это был отчет о вскрытии двух древесников: матери и ее ребенка – одного из рожденных под воздействием светового проигрывателя. В теле матери была обнаружен вторая бластула, скрытая под кожей у нее на груди –
– Вот тебе и чудесный свет, – мрачно заметила Ада.
– Аманда об этом не упоминала. – Тамара была растеряна. – Я думала, всех древесников вернули в лес.
– Вернули трех матерей вместе с их детьми. Но о четвертой Аманда нам, похоже, не рассказала.
Тамара перечитала отчет.
– Откуда нам знать, что это не подделка?
– У меня тоже были подозрения, – призналась Аманда. – Но я проверила хэш-сумму.
Тамара нетерпеливо пророкотала.
– Я не о том. Что, если кто-то специально подложил сфабрикованный отчет, чтобы его нашла Карла?
– Уж она-то должна знать почерк своего ко, – возразила Ада.
– А с чего бы? Тамаро мои рабочие записи ни разу не видел!
– И видишь, что из этого вышло, – пошутила Ада.
– Да я серьезно! – воскликнула Тамара. – По большей части они жили раздельно. Возможно, она не самый подходящий человек, которому можно доверить проверку подлинности отчета.
Ада развела руками.
– А кого бы ты предпочла? Аманда утверждает, что это не почерк Карло, но если она лгала насчет четвертой древесницы –
– А Тоско, я полагаю, считает, что отчет выглядит подлинным?
– Да. Ну хорошо, очевидно, что он предвзят, – неохотно согласилась Ада. – Но все равно у нас два свидетеля против одного.
Тамара отнесла отчет к ретранслятору и стала сама проверять хэш-сумму.
– Теперь ты и мне не доверяешь? – возмущенно спросила Ада.
– Кто угодно может по ошибке нажать не на ту кнопку.
– Вот я и ошиблась, дважды, – парировала Ада. – Но ты ведь знаешь, что получается в итоге. – Шансы на то, что ошибка придаст подделке аутентичный вид, были астрономически малы.
Содрогнувшись, машина сообщила о том, что хэш-сумма корректна.
– Им надо провести вскрытие остальных древесников, – сказала Тамара.
– В принципе идея неплохая, но кто их опознает? – сказала в ответ Ада. – Аманде нужно просто указать на здоровых особей вместо настоящих –
– Я этому не верю! – Тамара ударила кулаком по столу. – Ты знаешь, в каком состоянии сейчас должна быть Карла! Кто-то обвел ее вокруг пальца, вот и все!
Ада в шутку сделала вид, что уклоняется от нее.
– Ладно! Успокойся! Я и не говорила, что этого не может быть.
Тамара махнула рукой на попытки ее переубедить.
– Единственный способ разобраться в этом – провести новое исследование, – сказала она. – Теперь это важно как никогда.
Ада посмотрела на нее усталым взглядом.
– Не вздумай сказать, что собираешься голосовать против! – заявила Тамара.
– Не собираюсь! – заверила ее Ада. – Но давай начистоту: теперь это гиблое дело.
Тамара замяла тему, потому что в кабинет вошел Роберто, который как раз вернулся с дежурства. Последний раз, когда она повысила при нем голос, его дискомфорт было видно невооруженным глазом.
– Что-нибудь интересное снаружи видел? – спросила она.
Роберто устало потянул плечи.
– А чего ты ждешь? – ответил он. – В жизни бывает только один Объект.
***
В обсерватории Тамара сидела, пристегнувшись к скамье и добросовестно рассматривая небо в поисках пролетающих мимо камней, но по мере того, как медленно тянулась смена, ей становилось все труднее удерживать внимание на звездных шлейфах у себя перед глазами. Она устала от того, что ее будущее навязывалось людьми и событиями, неподвластными ее контролю. Ей нужно было взять свою судьбу в свои собственные руки.
Стала бы она свободной, отказавшись от поисков замены своему ко – и поставив крест на детях? Именно так ей следовало поступить в тот самый момент, когда она сбежала от Тамаро. Если бы она продолжила принимать холин, то при удачном стечении обстоятельств могла бы прожить еще шесть или семь лет. О чем здесь сожалеть? Перспектива в положенный срок разделить судьбу мужчин ее не пугала.
Но часть ее продолжала сопротивляться этому решению. Она никогда не была одержима детьми, встретиться с которыми ей было не суждено – никогда не давала им имен, даже не представляла их в своем воображении – но когда она подумала о том, чтобы оставить всякую надежду на их существование, то ощутила, как ее тело наполняет какая-то пустота. Как будто она прожила свою жизнь в молчаливом осознании их бытия – не в качестве идей, а в физическом воплощении – в виде пары покоящихся тел, уютно примостившихся под ее кожей в ожидании своего рождения.
Она отвернулась от телескопа, чтобы дать глазам короткую передышку, но вглядываясь в небо сквозь прозрачный купол, заметила нечто, что упустила во время более тщательного поиска. Примерно в трети расстояния над горизонтом обнаружился видимый разрыв в ярко-оранжевой полосе, которая обычно была частью единого звездного шлейфа. Его величина составляла около половины углового маха – половину ширины ее большого пальца на расстоянии вытянутой руки. Для пролетающего мимо камня он либо находился феноменально близко, либо двигался с феноменальной скоростью; более разумным было предположить, что к хрусталитовому куполу каким-то образом пристал кусочек мусора. Но звездный шлейф неожиданно вернул целостность, едва она успела даже задуматься о том, как проверить свою гипотезу, потратив минимум времени.
Тамара как можно быстрее провернула телескоп до точки, где была замечена аномалия, оценив ее координаты с помощью полудюжины примет, находившихся в ее окрестностях. Но ничего не было видно ни в исходном месте, ни на азимутальной дуге, вдоль которой перемещалась бы любая помеха, прилипшая к вращающемуся куполу.
Описав лихорадочную дугу, она, наконец, нашла то, что искала: силуэт на фоне звезд, до нелепости огромный даже при таком скромном увеличении. Она провела пальцами по циферблатам часов, после чего записала время и координаты на своем предплечье. Силуэт двигался быстро, затмевая каждую из расположенных за ним цветных полос не более, чем на четыре паузы. Разобрать его точную форму было сложно, так как он, судя по всему, вращался по ходу движения, что придавало его очертаниям более сложный вид.