Вечное Пламя
Шрифт:
– Не придется, если мать останется в живых! – вмешался молодой человек из зала. Его друзья разразились безудержным весельем; похоже, что эта мысль по-прежнему казалась им настолько абсурдной, что они просто не могли воспринимать ее иначе, как шутку.
Следующий вопрос – опять-таки от женщины – предназначался Аманде.
– Почему вы поддерживаете истребление целого пола? – раздраженно спросила она. – Неужели вы не считаете моего ко человеком? А моего отца? Моего будущего сына?
– Исследования едва начались, – ответила Аманда. – Тот факт, что нам еще не удалось продемонстрировать рождение особей мужского пола, не означает, что это невозможно в принципе.
– А зачем в таком случае будут нужны мужчины? С какой стати кому-то рожать сына, если он будет даром потреблять свою часть нормы?
– Это ваша точка зрения, не моя, – сухо ответила Аманда. – Я считаю, что исследование должно продолжаться, пока мы не выясним, какие именно способы размножения возможны на практике. Вот и все. Будь то новый метод или старый – я не призываю его кому бы то ни было навязывать.
– А вы можете пообещать, что этого никогда не случится? – саркастическим тоном спросила женщина. – Что, если один из будущих Советов решит отвести половину ферм под другие нужды? Если бы у всех было по одному ребенку – по одной девочке – мы могли бы вдвое уменьшить объем урожая и по-прежнему жить в достатке.
Ее слова привели Аманду в замешательство.
– О тех ужасах, которые на нас мог бы навлечь будущий Совет, можно фантазировать весь вечер, – сказала она. – Но неужели мы на полном серьезе должны избегать поиска возможных альтернатив, опасаясь, что однажды кто-нибудь применит это знание во вред?
Джуста приняла еще два вопроса, но они были сформулированы в такой грубой манере, что она решила объявить об окончании собрания. Пробираясь вместе с Ливио к выходу, Тамара увидела потасовку, развернувшуюся у входа в зал. В физическую схватку вступили всего несколько человек, но вокруг них собрались две толпы, которые всячески подначивали друг друга.
– Вы хотите проголосовать за геноцид? – ни с то ни с сего закричал какой-то мужчина, размахивая ножом. Другой мужчина, который находился рядом, схватил его за запястье, и на мгновение между ними завязалась борьба, но затем нож уплыл и оказался вне их досягаемости. Тамара с тревогой глянула на Ливио; он пытался двигаться вдоль веревки, но кто-то впереди остановился, чтобы посмотреть на перебранку.
– Не хочешь пойти в обход? – спросил он ее. Другие люди уже начали покидать веревку, отталкиваясь от нее вверх, в пустое пространство – по-видимому надеясь, что слабая гравитация конференц-зала вкупе с парой рикошетов от стены поможет им добраться прямиком к выходу.
– Вряд ли, – ответила Тамара. Большинство людей последний раз практиковали подобные маневры еще в детстве; у нее на глазах две женщины, столкнувшись прямо в воздухе, разразились взаимной руганью. Проходимость зала по его объему вполне можно было увеличить, добавив еще дюжину веревок, – но это бы не решило проблему затора на выходе, где все дополнительные маршруты вновь сходились в одном месте.
– Не стоило им набивать в зал столько людей, – посетовал Ливио. – Чудо, что никто не потерял сознание от перегрева.
Когда они, наконец, добрались до выхода, то увидели снаружи людей, которые не спешили расходиться – по-видимому, ради одного только удовольствия покричать друг на друга. Когда они отошли от зала, мимо них пролетели две группы молодежи, которые в непрерывной перепалке колотили друг друга, отскакивая от стен коридора.
Тамара была потрясена, но старалась не придавать происходящему большого значения. Никто не мог оставаться полностью беспристрастным, будучи свидетелем подобного хаоса; одно только упоминание этой темы неминуемо вызывало острые разногласия. Но лишь немногие люди прибегли к насилию. А ей меньше всего хотелось голосовать против исследований только ради того, чтобы жить в тишине и спокойствии.
– Шокирует, когда слышишь об этом вот так, прямым текстом, – призналась она. Даже проведя несколько дней в окружении слухов и объяснений, переданных через третьи руки, Тамаре потребовалось услышать официальное свидетельство Аманды, чтобы поверить в реальность полученных результатов. – Но навязывать этот метод никто бы не стал. Кто будет жаловаться на новые возможности для выбора?
– Никто, – ответил Ливио. – До тех пор, пока двое людей хотят одного и того же.
Его слова заставили Тамару задуматься, но она решила надавить.
– А ты уже решил, как будешь голосовать? – спросила она.
– За продолжение исследований, – ответил он. – А ты?
– И я тоже. – Тамара почувствовала облегчение от того, что его не напугал весь этот бедлам. – Тебя не беспокоит, что это может привести к конфликтам?
– Разумеется, конфликты будут, – сказал Ливио. – Но если они прекратят исследования прямо сейчас, это лишь вызовет еще большее насилие. И в конечном счете те же самые эксперименты все равно проведут – втайне и, вполне вероятно, с большим риском для здоровья. Идеального решения в этом раздрае не существует.
– В этом раздрае? – Какое-то время Тамара молча перебиралась по веревке, но закрыть тему на этом она не могла.
– А что бы ты сказал, если бы я захотела родить ребенка таким способом? – спросила она.
Ливио не нужно было размышлять над ответом – но в таком случае о том, что рано или поздно ему придется столкнуться с этим вопросом, он знал уже несколько дней тому назад.
– Я бы сказал, что со своим телом ты вольна поступать так, как пожелаешь.
– Значит, тебя это не беспокоит?
Он повернулся к ней.
– Ты не моя собственность, Тамара. Но ты и не моя плоть. Мы заключили соглашение ради взаимной выгоды, но оно потеряет свою силу, если один из нас откажется от своих обещаний. Я не стану помогать тебе растить ребенка, в создании которого я не сыграл никакой роли – и уж точно не собираюсь передавать такому ребенку свою норму. Мне нужна супруга, которая подарит мне двух детей – моих собственных детей. Если такая перспектива тебя больше не устраивает, то на этом наши обязательства друг перед другом заканчиваются.