Вечное возвращение
Шрифт:
А так же (быть может) и из тех, что за Стиксом или – где Лета раскинулась; согласитесь, на что ещё путь через такой лес?
Но и здесь – у каждой комнаты была своя дверь! В каждую дверь был врезан замок – который был накрепко заперт; что тут сказать?
Выполняя работы по дому, следя или прибирая, Павол был принужден каждый раз обращаться к Хозяину за разрешениями и (если у мальчика в душе сыскивалось желание задаться вопросом) разъяснениями; но – даже если желания не было, работа должна быть исполнена.
Хозяин –
Мир невидимо (но! Уже не только невидимо) изменялся. Чтобы (в свой черёд) ненамного поменять сознание мальчика; а потом – (в свой черёд) сознание мальчика несколько изменялось. Затем, чтобы ещё на пядь изменить мир; то есть – уже следующий за следующим мир, которому предстоит продолжать менять его сознание.
Вот так реальные бревна терема перекидывались в ирреальность. Так (бы) изо дня в день всё и шло; но Павол (весьма скоро) уже побывал во «всех» комнатах перерождений и если и не исходил «все» кармические тропы, то уже мог убедиться в их неизбежной внутренней идентичности.
Это самое «всё» было крайне скудным и оказалось ничуть не больше так называемой «свободы»; но – Павол побывал во всех комнатах, кроме одной, хорошо укрепленной холодным железом; и только тогда пришла пора Хозяину отлучиться на далекую заимку.
Хозяин седлал коня сам, неторопливо и обстоятельно: точно так, как он делал всё и всегда (если, конечно, для него имели значение эти самые «всё» и «всегда»); но – отчего-то именно сегодня конь пугался Хозяина, что-то чувствовал и дико косился, всхрапывая; отшатываться, впрочем, не смел.
Павол давно обратил (бы) внимание (если бы внимание вещей к малейшей воле Хозяина само не бросалось в глаза), как всё у Хозяина ладится, как слушаются его вещи простые и вещи одушевленные: кони и люди, посевы и земля под ногами; пожалуй, захоти он, и земля сама носила бы его на себе.
Или (ты только захоти!) замирала бы, причём – почти без принуждения; но – Павол обратил всё свое внимание на то, что Хозяин ничего не хотел. Даже внимания того единственного (кроме богов) человека, который мог это внимание выказать: маленького стрелка из лука.
Потому – не обращался и сам Павол Гвездослав (к власти над вещами). Просто – во всём происходящем особенным было только одно: само «обращение» (перекидывание из природы в природу) любой вещи – когда сама «вещь» (как избушка на куриных ногах) отворачивается от тебя «вещностью» (обернувшись своим вещим).
До сих пор мальчик видел лишь сторонние проявления этой власти (естественно, он то ли сторонился Хозяина, то ли робел становиться Хозяином), да и сам Хозяин ему до сих пор ни разу не давал ему прямых (как
Так было до самого момента отъезда; но – закончив с конем, Хозяин окликнул Павола и повелел:
– Смотри. Запоминай. Повторять не буду, – он поднял всю тяжесть ключей на ладонь и неслышно (ладонь, одушевленная, не могла от них, одушевляемых ею, оторваться) встряхнул; а потом подкинул, дабы они сами по себе прозвенели.
Потом – долго молчал, нарочито давая понять, что передача ключей дается ему с превеликой неохотой; то есть подчеркивал исполнение долга. И с особым значением указал на особенный, приметных размеров и фигурной формы:
– Кольца не разъединить; поэтому – ты получишь все ключи. До сих пор я был неподалёку. Теперь ты сможешь ходить везде (сам) и всё видеть (сам).
Павол – слушал (почти не дыша). Хозяин сказал (с пониманием):
– Помню, сам когда-то задохнулся (и словно бы до сих пор держу в легких приоткрытый мне Космос).
Павол – промолчал о Космосе (почти не дыша). Хозяин сказал (опять с пониманием):
– Поначалу – ты ничего не поймёшь; да и потом – поймёшь ещё меньше: кроме одного! Что ты можешь быть везде. Кроме одной комнаты за железной дверью. Вот ключ от этой комнаты (я даю тебе все ключи). Но за железную дверь хода тебе нет.
– Почему?
– Слова говоришь. Вопросы задаешь. Пусть. Ослушаешься меня, и – боги тебя накажут, причём немедля, – так, впервые при Паволе помянувши богов, Хозяин передал ему ключи и уехал.
И начался для мальчишки день первый. Ни в коем случае не путать с самым Первым Днем Творения. Впрочем – в этот день дверь для Павола так и осталась заперта.
Потом – сразу наступил день второй. Который – тоже сразу же покатился к закату: мальчик так умаялся за день, что о запертой двери не даже думал (разве что болезненно помнил); и продолжал не думать даже во сне; и продолжал не думать на рассвете; а на третий день на Лесную Заставу вернулся Хозяин.
Заприметив его еще на опушке, Павол вышел и уверенно спустился с крыльца, и Хозяину низко поклонился. Хозяин – на поклон не ответил, лишь взглянул и ничего не сказал: мальчик оказывался излишне послушлив. Хороший мальчик и хороший работник (почти раб); впрочем – ещё ничего не решилось.
Опять день за днем потянулась работа, и можно было лишь бесплодно гадать: как надолго могли покидать свое племя юные работники (пусть даже для обряда инициации)? Только тот, кому неведома переменчивая природа бревен терема, мог бы задаваться подобным пустым вопросом.
В ирреальности тоже есть своя иерархия, для которой не существенны простые течения пространства и времени – важны только их пересечения; а в точке этих пересечений человек узнавал себе лютую цену.
А потом – этой ценой оплачивал все затраты на себя.