Шрифт:
Далия Трускиновская
Вечность для Джульетты
Когда мне показали ее портрет, я, честно говоря, растерялся. Столько было суеты, столько претенденток на роль, и вот - здравствуйте! Совершенно невыразительная, в меру миловидная мордочка. Складная фигурка. Я посмотрел пленку - тоже ничего особенного, пластика на среднем уровне. Только обезумевший от страсти режиссер мог вытащить из этой девочки шекспировскую Джульетту - хотя я был убежден, что больше смысла было бы доверить эту роль мне, невзирая на сорок лет, усы и лысину.
Но делать нечего - я набросал контуры фигуры на лист и полез на стеллаж за альбомами - отыскивать женские костюмы итальянского Возрождения.
Когда я принес эскизы Дику, то все же не удержался от кое-каких язвительных замечаний.
Дик многозначительно пожимал плечами и так усмехался при этом, что я понял - он что-то знает и страшно гордится своей секретной информацией.
Я, слава богу, не какой-нибудь репортер или, еще хуже, частный детектив. Ну, завел шеф новую подружку или выполняет чью-то просьбу - его шашни меня мало волнуют. А вот как избавиться от бездарной кандидатки на столь замечательную роль - это меня волновало.
Я, видите ли, получил классическое образование. Перед именами Шекспира, Байрона, Шелли - благоговею. На мой взгляд, в мире не осталось актеров и актрис, достойных играть шекспировские роли. Гипнотеатр - это, конечно, остроумная затея, но я еще успел застать настоящий, традиционный. Первый гипнотеатр открыли как раз в год моего рождения, и лет двадцать война велась с переменным успехом. Пока не пришло поколение, которому лень шесть лет осваивать актерское мастерство, зато охота созерцать на пленке себя творящим чудеса по приказу специально обученных гипнотизеров. А поколение настоящих мастеров понемногу ушло со сцены, и конфликт завершился как бы сам собой. Но как ничто не может мне заменить любимой безопасной бритвы и овсяной каши по утрам, так ничто не заменит и настоящего театра. Даже кинематограф, который и меня в конце концов прибрал к рукам. Надо отдать киношникам должное - в последние годы они не брались за классику, понимали, что не с кем ее ставить. И вот - радуйтесь! Джульетта...
Кандидатку от меня долго прятали. То, видите ли, мисс Джейн страдает насморком, то мисс Джейн уехала с поклонниками на яхте. И в конце концов я унизился до того, что стал расспрашивать о ней служащих студии.
Тут выяснилась странная вещь. Никто по сей день эту мисс Джейн в глаза не видывал.
То есть были ее портреты - всевозможные, включая голографические, были пленки с ее этюдами - надо сказать, удивительно бездарными, к тому же мисс Джейн явственно картавила. А больше ничего. Никаких следов.
И я отправился на виллу к шефу.
Я собирался вполне дипломатично и корректно сказать ему: "Сэр! Боюсь, что вы совершаете ошибку, приглашая эту мисс Джейн на главную роль".
Но мое вполне джентльменское намерение разлетелось в пух и прах.
Во-первых, на виллу меня не пустили, так что я был вынужден перебираться в сад через каменную ограду - и это в мои-то годы и при моей комплекции!
Во-вторых, окно кабинета шефа было плотно завешено портьерой. Бросание камешков, свист и окликание по имени результатов не принесли.
Я уже склонен был поверить дворецкому, настаивавшему на отсутствии хозяина виллы, и ретироваться тем же порядком - через ограду, но тут я увидел на фоне газона женский силуэт. Я подошел поближе и убедился в справедливости своих подозрений. Передо мной стояла мисс Джейн.
– Доброе утро, мисс, - приветствовал я ее.
Она долго вглядывалась в мое лицо.
– Простите, мистер... м-м-м... проклятая память... я решительно не могу припомнить, когда мы в последний раз встречались. Не в Брайтоне ли на скачках?
Я воззрился на эту семнадцатилетнюю девицу, чувствуя в ужасе, что мои ноги сами начинают отступать. В Брайтоне я был лет пятнадцать назад, если не больше.
– М-м-мы н-н-не зна-ко-ко-комы, мисс...
– кое-как выдавил я, - и позвольте представиться...
– Однако я начинаю вас припоминать, - настаивала мисс Джейн.
– У вас тогда не было этих ужасных усов, да и состояние волосяного покрова вашего черепа... Впрочем, прошу прощения. Мы, в нашем кругу, бываем порой так жестоки к ближнему своему... хотя иногда злоязычие бывает довольно забавным... и развлекает...
– Странные у вас развлечения, мисс!
– сказал я несколько сердито, потому что, отступая, забрался в колючий куст и намертво прицепился к нему.
Мисс Джейн вдруг расхохоталась. Я смотрел на ее бело-розовую мордашку, на легкие каштановые кудри, на ясные голубые глаза и все яснее понимал, что наша будущая Джульетта в ожидании славы уже понемногу спятила. Потому что уважающая себя девушка из приличной семьи не может так шутить над человеком, который ей в отцы годится.
– Ах, сэр, вы должны быть снисходительны к нам, бедным женщинам, у которых в жизни так мало радостей, - внезапно оборвав смех, протянула она противным плаксивым голосом и вдруг взвизгнула, шарахнувшись от меня на полтора ярда: - Ах, что это? Вот это!..
Я посмотрел себе под ноги.
– Лягушка, мисс, всего лишь лягушка.
– Только-то? А мне бог знает что померещилось!
– Вы разве не узнали обыкновенную лягушку?
– Для того чтобы узнать, нужно по крайней мере увидеть!
– строптиво отпарировала странная мисс Джейн.
Наша безумная Джульетта была еще и подслеповата!
– Почему же вы не носите очки?..
– Они мне не к лицу, да и не всюду же их наденешь. Дездемона в очках? Мария Стюарт в очках? Помилуйте! Ах, молодой человек, если бы вас трижды в неделю выталкивали в преисподнюю, где вам в лицо бьет свет десятка прожекторов, и вы должны были бы сквозь этот безумный свет посылать взгляд, полный нежности и сострадания...
Она вдруг испугалась и замолчала. Я тоже молчал, потому что думал лишь об одном - как бы исчезнуть отсюда. Но, во-первых, джентльмен не может быть невежливым с разговорчивой дамой, а во-вторых, проклятый куст никак не отпускал меня.
– Я это говорю к тому, что я всю жизнь мечтала стать актрисой, - вдруг объявила мисс Джейн.
– Не куклой из гипнотеатра, а настоящей актрисой, понимаете? И в воображении я каждый вечер выхожу на сцену, и там я настоящая актриса... Понимаете?
– Что вы можете знать о настоящем театре, дитя мое?
– не выдержал я. Вы его и в глаза не видели!