Вечность льда
Шрифт:
Морозов поднялся на борт самолёта последним. Кортес о чём-то мило беседовал сразу с двумя бортпроводницами. Йорам листал философский журнал, Джон уже спал, а Саске смотрел аниме. Рихарда нигде не было, но скорее всего тот уже пролез в кабину пилота и донимал экипаж. Алексей сел рядом с Милуном, тот углубился в свой бесконечный список песен на ноутбуке.
– Уважаемые пассажиры рейса 191. Меня зовут Рихард Вагнер. С превеликой скорбью сообщаю, что вести самолёт доверили роботу. Поэтому я вынужден занять место второго пилота и следить, чтобы этот электронный болван нас не угробил. Желаю всем комфортного полёта. К сожалению, не смогу быть с вами и смеяться над вашими глупыми шутками.
– У нас глупые шутки? – возмутился Милун.
– Это единственное, что ты услышал? – помотал головой и усмехнулся Сабриан.
– У нас глупые шутки.
– Они просто из сферы, которая от Рихарда далека. Над хоккейными он смеётся дай боже, – напомнил Йорам.
– Да, а ваши пошлые скабрёзности он старается пропускать мимо ушей из-за строгого воспитания, – дополнил Алексей и пристегнулся.
– У нас глупые шутки.
Реактивный лебедь с рёвом сразу взмыл в небо. Савич расстроился и бросил поиск музыки, решил заняться сайтом клуба.
– Хоккейная колонка?
– Да, – кивнул Милун. – Как думаешь, написать что-то слёзовыжимающее на прощание или поберечь нервы фанатам?
Алексей не на шутку задумался:
– Пугать, наверное, не стоит.
– Когда они узнают, что полкоманды уехало, то вырвут себе последние волосы.
– Ты преувеличиваешь.
– Да?! – его взгляд был полон боли. – Ты сам прекрасно знаешь, в каком стиле играет наша команда.
– В каком?
– Валидольном, хотя возможно из-за этого нас и любят. Кубок в следующим сезоне «Мироходцам» не видать, как своих собственных ушей. «Родоначальники», говорят, воспитали хорошую молодёжь.
– Чего гадать… Может нас ещё не примут в Мироходцы.
– Ооо… Встал не с той ноги, капитан. А где твоя воодушевляющая речь? Вперёд! Разорвите их!
– Наверное для речей ещё не пришло время, – Морозов достал книгу из сумки и начал читать.
Глава 4
Джон вскрикнул и проснулся:
– Голуби клюют ястреба. Голуби клюют…
– Голуби? Не наоборот? – Саске поставил аниме на паузу и снял наушник.
– Нет, – затуманенный взгляд Хоула бродил по сторонам, наверное, он пытался понять, где проснулся, – точно голуби.
– И много их?
– Трое.
Саске протянул ему наушник, Джон воткнул себе в ухо. Они уже вдвоём продолжили смотреть аниме.
Прошло около полуфола, прежде чем Хоул заговорил вновь:
– Аниме про Иисуса?.. – не поверил своим глазам Джон. – Не знал, что есть такое.
– После появления Этики Жизни, мир аниме понял, наконец, что такое хорошо, а что такое плохо. Авторы перестали метаться из стороны в сторону, прославляя идеалы Империи Смерть.
Сабриан в это время грустил. Женщины его покинули, и от скуки он бросил взгляд по сторонам, осмотрел салон самолёта. Ближе всех к нему сидел Йорам. Как всегда что-то читал. Это точно было интересно и увлекательно, иначе Вайсман не стал бы тратить на журнал своё драгоценное время. Не философский трактат, что тоже хорошо.
– Интересный журнал?
Йорам скосил взгляд на Сабриана: малый он был хороший, но не сильно сообразительный. Хотя с женским полом это ему не мешало. А Вайсман читал слишком заумный журнал, чтобы так с лёту найти тему для совместного обсуждения.
– Пишут, что каждому языку можно выделить свою область применения. Какие-то хорошо подходят из-за простоты и однозначности смыслов на роль научного. А другие, умеющие вбирать слова отовсюду и быстро их адаптировать, благодаря своим правилам, позволяют делать обобщающие сборки по целым отраслям знаний. Такого типа язык сейчас у нас используется как Общий.
«Один вберёт многих, многие станут одним».
– Институт «Разума, мышления и думания».
– Это же уже лет двадцать как ввели, – неуверенно протянул Сабриан. Он был ещё маленьким, когда объявили о создании Новых языков. Общий собрал в себя слова всех народов, словно зонтиком накрыл всю Землю. Навёл мосты между континентами, объединил народы, разрушил границы между государствами. Другие языки приспособили… нашли им специализацию: музыка, законы, наука, литература. С тех далёких пор каждые несколько лет появлялся ещё какой-нибудь узкозаточенный под область применения инструмент.
– Журнал старый, издателя закрыли.
– Да ладно! На вид интересный, иначе ты бы его не читал.
– Реликты капитализма, порой они всплывают.
Кортес вдруг что-то вспомнил:
– Даже военным придумали язык.
– Число уровней трансляции в языке тем меньше, чем шире его семантический спектр, – Йорама что-то кольнуло, и он посмотрел на Сабриана. Тот ничего не понял, пришлось разжёвывать. – Наш Общий язык обладает большим набором синонимов. Это позволяет нам соединять несоединимое и легко продвигаться в иное или новое, но такой язык плохо передаёт команды, приказы и распоряжения. Любой приказ: устный или письменный, пусть в нём и будут одни и те же слова, восприниматься разными людьми тоже будет по-разному. Поэтому военным и нужен язык, который не меняет свой смысл, проходя по лестнице субординации.
Кортес тяжело кивнул:
– А ещё что интересного вычитал?
– Есть любопытная статья о гибели Второй Красной Империи…
Их разговор прервала громкая связь.
– Говорит Рихард Вагнер. Жестянка идёт на снижение, просьба пристегнуться. К сожалению, почти все бодрствовали, не удалось пошутить что мы уже на небесах. Хотя это, наверное, к лучшему. Мне, например, хочется полететь к звёздам. Уверен, и вам тоже.
– А его шутки – кладезь мудрости, – бросил Милун.
– Уверен, с просини было бы ободряюще, – Морозов закрыл книгу.
– Новый Прометей, – прочитал название Савич. – Интересная?
– Пока не понял.
– Слышно что-то о Македонском? – осторожно поинтересовался Милун. Морозов лишь покачал головой. – Его забрали на последнее испытание два месяца назад и ничего…
Конец ознакомительного фрагмента.