Вечность по имени Любовь
Шрифт:
– Почту за честь. Мою дочь зовут Люба. Моя жена много о тебе слышала от меня.
– Она работает?
– Нет, зачем? Ты прекрасно знаешь, что я тоже мог бы не работать, но я не могу. Я хирург.
– Пойдем, Джон, мне пора мыться. Если ты со мной, то тебе тоже. Валера будет переводить.
После операции они все собрались в кабинете Борисова.
– Александр, какая у нее техника! Восхитительно! У нас она давно бы уже имела свою клинику.
– Ты хочешь сказать, что у нас она ее не имеет?
– Нет.
– А это что?
– Институт принадлежит
– Да, контрольный пакет акций.
– Вы хорошо зарабатываете?
– Мы лучшие, я не имею ввиду нас с Любой, я говорю о всех сотрудниках.
Через месяц Саша с Любой приехали в Бостон. Джон встречал их в аэропорту.
– Остановитесь у меня, у нас большой дом.
– Нет, Джон, у нас в Бостоне квартира, в которой мы живем три месяца в году. Зато это свое жилье. Мы ни от кого не зависим. И еще у Любы здесь брат. Он живет в квартире отца. Наше жилье практически рядом, они не часто встречаются, но очень привязаны друг к другу.
– Где работает ваш брат?
– В Гарварде, он биохимик, заведует лабораторией. У него двойное гражданство, а вот его жена американка.
Маша
Федор сначала позвонил, затем заехал.
Саша сказал, что скоро будет, только разбудит Сережу и оставит его с детьми. Ванечку он опасался оставлять на ночь одного. Валера с Инной дежурили, они и вызвали Федора, хотели не трогать мать, но Федор, узнав подробности о пострадавших в аварии, решил, что сам не справится, и позвонил Любе.
Они вошли в приемный покой вместе, их уже ждали медсестры, забрали верхнюю одежду, дали разовые халаты, проводили в травму. Всюду вдоль стен стояли каталки с пострадавшими людьми, пять палат травмы были заняты. На оказание экстренной помощи вызвали всех дежурных врачей из отделений. В приемном творился кошмар.
– Федя, я такую массовую травму только в Америке видела, у нас ни разу, что случилось?
– Авария на развязке, двенадцать машин, друг в друга, и две сбоку. Кошмар, они шли под девяносто, развязка же. А одну на гололеде занесло, закрутило. И так далее, все друг в друга, а две с поворота. Три трупа, остальные наши.
Они посмотрели двух в травме, затем еще двух, двух последних велели поднимать в операционные, сами пошли мыться, ассистентами взяли студентов, еще два хирурга, Валера и Ольга, отправились на две другие операции. Мальчика тринадцати лет с внутренним кровотечением оперировал Валера, а женщину с открытым переломом - Ольга.
Люба оперировала женщину, руки дрожали, мысли путались. Она ее узнала, хоть лицо было все в порезах от стекла, вокруг глаз гематомы в виде очков, состояние крайне тяжелое. Люба понимала, что если она ее не вытащит, ее не вытащит никто. Но с другой стороны, вот именно ее, эту женщину, Люба хотела видеть меньше всего. «Ладно, какая мне разница. Она пациент, и я должна. А если она не выживет? Скажут, что я специально из мести. Господи, помоги мне! Пусть она живет!» Люба наконец сосредоточилась. Хоть бы какая родная душа была рядом, было бы легче, вот бы сейчас Федора в ассистенты или, на крайний случай, Валеру. Они бы ее хоть морально поддержали. Нет, все заняты, достался
– Помощь нужна? Люба, я свое закончил, сейчас свободен. Я знаю, что ты оперируешь Валентину. Соберись, я рядом, то есть напротив. Давай, парень, меняться. Ты еще не готов профессору ассистировать.
– Спасибо, Коля. Ты как нельзя вовремя. Работаем.
Операция длилась семь часов. Валентина, а это была именно она, выжила. Ее перевели в реанимацию.
Люба только успела выпить чашку кофе, как ее вызвали в операционную. Еще три часа работы. «Хорошо, этот будет жить. Сейчас закончу. Узнаю состояние Валентины и спать. Старая я стала, не выдерживаю такую нагрузку.» Она закончила. Прошла в реанимацию.
– Как Скокова?
– Состояние стабильно тяжелое. Она спит. Просыпалась, просила пить, теперь снова спит.
– Ладно. Если что, звоните. Я тоже спать. Я у себя.
– Понял. Все нормально, Любовь Александровна. Вот сегодня ночка, думал, не кончится. Всем досталось. Со всех отделений врачей вызвали, к утру разгребли. Теперь только у патологов завал. Восемь трупов. А у нас пока все стабильны. Кстати, шеф у себя, он тоже в приемном провел всю ночь. Классно работает. Я думал, что за столько лет в администрации он все забыл. Ничего подобного. Асс есть асс.
Люба поднялась к себе. Не успела войти в приемную, как услышала голос Саши.
– Наконец, ты что, две операции подряд? Люба, тебе не двадцать лет.
– Сашенька, я устала. Я посплю часок, ладно?
– Иди ложись. Я тебе потом кофе сварю. Сережка принес круассаны, чтобы мы с тобой с голоду не погибли. Татьяна, Любу не будите, ее ни для кого нет, кроме реанимации.
– Любовь Александровна, я никого не пущу, не беспокойтесь.
Люба легла, сна не было. Встать она тоже не могла. Усталость не отпускала. «Как Саша отреагирует на появление Валентины? Я не могу пережить это все снова. Сашенька, если бы только знал, как я тебя люблю!» Она почувствовала прикосновение его руки.
– Сашенька, не уходи.
– Я никуда не уйду. Не можешь спать? Родная, я люблю только тебя, не нервничай, все нормально. Ты ее вытащила, я все знаю. Любушка, ты же у меня умница. Зачем ты так распсиховалась? Я все вижу. Спать у тебя уже не получится. Давай сделаю кофе.
– Обними меня. Сашенька, я боюсь, понимаешь, я очень боюсь потерять тебя.
– С какой стати?! Будешь терпеть меня до самой смерти, поняла? И не говори потом мне, старому, что я тебе надоел. Все, пойду варить кофе.
Он вернулся с чашкой и круассанами.
– Вот, Сережка умница, подумал о нас. Знал, что мы в ночь, так позаботился. Хороший парень получился. Хоть бы Марина с ним жила и не дурковала.
– Саша, она его любит. Вкусный кофе, спасибо. Полегчало. Ты сам ел?
– Да, пока тебя ждал. Ты на обход пойдешь или будешь отдыхать?
– А что, мне рабочий день отменили? Конечно, пойду. Сколько у нас времени до обхода?
– Полчаса. Лежи. Давай я тебе спину разотру. Устала совсем, родная ты моя.