Вечность

Звездов Олег-Александр Михайлович

— “Вместе зайдем?” — “Нет, Корнилий”. — “Осия, ты не боишься?” — “Я и сам не знаю”. — “Но бо­ишься ты или нет, тебе нужно первому войти в дом”.

— “Раз нужно, тогда я понял”.

— “Здесь есть кто?” — “Да”. — “Можно у вас немного переждать дождь? А то вовсе измок”. — “Конечно, присаживайся”. — “Да, понимаешь, я не один”. — “Ну пусть тогда и они входят”. Корнилий, Даврий, Артема зашли в дом. “О, Господи, Корнилий, какой здесь запах стоит, я здесь долго не выдержу”.

— “Присаживайтесь. Я хозяин дома, звать меня Сте­фан”. — “А это кто лежит?” — “Мой меньший брат, Уза”. — “Почему он не встает?” — “Его собака сильно покусала и вот сейчас рана гниет и не заживает.

— “Так вот почему здесь такой запах стоит. И давно ли она его покусала?” — “Да нет”.

Осия подошел к Стефану. “Стефан, посмотри на меня, не похож ли я на ту собаку? И вот на того чело­века посмотри, — Осия указал на Даврия. Стефан все понял. Он заплакал и стал на колени. “Теперь

мне все понятно, вы нас нашли и думаю, что судить будете прямо здесь”. Даврий подошел к Стефану. “Встань и посмотри мне в глаза и ответь мне, за что вы хотели меня убить?” — “Да разве мы хотели вас уби­вать, мы - то как раз и не хотели”. — “Если не секрет, кто же желал моей смерти?” — “Один из священни­ков пришел к нам и предложил четыре серебряных за вашу жизнь”. — “И вы согласились?” — “А что ос­тавалось делать, есть-то хочется”. — “А кто с вами еще был?” — “Друзья моего брата”. — “Стефан, ты сможешь узнать того священника?” — “Не знаю, но он сказал нам, что он из Иерихона. Но я его недавно видел у здания, где заседает синедрион”.

— “Корнилий, мне давно было ясно, идемте отсю­да”. — “А нас с братом вы заберете?” Даврий внима­тельно посмотрел на Стефана. “Зачем вы мне нужны, вот на тебе деньги, пригласи кого-либо из знахарей, пусть поможет брату твоему. Артема, Осия, идемте, нам здесь делать нечего”. — “Даврий, а если они еще…”

— “Нет, Корнилий, ты видел его глаза”. — “Я же не пророк”. — “Но ведь, Корнилий, ты же был прав, когда сказал, что на все плохие поступки человека тол­кают только деньги, в чем ты оказался и прав”. — “Даврий, улыбнись, смотри, солнце начинает пробиваться из-за туч, а с ним вернется и твое настроение”. — “Осия, ты идешь с нами?” — “Нет, Даврий, меня ждут в другом месте”. — “Разве ты уже стал кому-то нужен?” — “Да”. — “Если не секрет, кому?” — Осия покраснел. “Что ж, с тобой все понятно. Спасибо тебе, и иди туда, где тебя ждут”.

— “Даврий, а почему ты пожалел, можно сказать, своих убийц?” — “Понимаешь, Корнилий, я предста­витель закона, а не грубый воин, как ты, и в людях что-то понимаю”. — “А я разве не понимаю?” — “То ведомо лишь тебе, Корнилий, ты мне говорил об Ироде, так что с ним?” — “Он болен”. — “Да. Так, может, посетим его дворец?” — “Мне все равно, если хочешь, идем”. — “Нет, лучше будет, когда я их приглашу к себе, а то он может решить, что я боюсь его. (Не знал тогда Даврий, что очень скоро Антипа Ирод навсегда уйдет из жизни вместе с Иродиадой и Соломией. Судь­ба семьи Ирода тоже была предначертана силами спра­ведливости).

“Наставник, наставник!” — “Сейчас, Петр. Петр, Андрей, присаживайтесь. Как ваши дела? Петр, что ты молчишь?” — “Наставник, да что можно сказать, вот уже скоро как сорок дней…” — “Говори по сути”. — “Иисус, мы чувствуем, что начинается не духовная, а физическая борьба между нами и священниками и мы ее уже ощуща­ем на себе. Вчера неизвестные люди избили меня с Андреем, да и Матфея тоже, он не смог прийти, лежит дома. Только, Наставник, пойми нас правильно, мы не жа­ловаться пришли и помощи просить, мы хотим, чтобы Ты все знал”. — “Петр, не отчаивайтесь, я все понимаю. Гонения вас будут преследовать и в них вы почувствуете свое унижение пред нечестивыми. Я бы смог наказать их огнем небесным, но не могу. Нужно, чтобы они все испы­тали такие же трудности на себе. Лишь тогда они поймут, что ошибались в себе и в своих деяниях”. — “Наставник, скажи нам. что нас ждет впереди?” — “Петр, с увереннос­тью смогу сказать — очень много работы. Андрей будет путешествовать по Земле. Вместе будете нести в своих душах Веру нашу. Трудности и опасности будут преследо­вать вас везде. Готовы ли вы к испытаниям?” — “Настав­ник, видим Тебя живым и снова среди нас, поэтому мы готовы на все”. — “Хорошо, об остальном не спрашивайте Меня. Тебе, Андрей, скажу, что предстоит тебе увидеть земли, дотоле раньше не виденные, и по твоему сказу, в тех местах, где ты побываешь, там будут строить Храмы в честь Божью и вашу, на больших холмах они будут стоять с золотыми куполами. И все люди будут говорить, что по велению Андрея Первозванного воздвигнут сей Храм”.

Андрей улыбнулся. “Учитель, а почему — Перво­званный?” — “А разве вы не помните, кто одним из первых стал Моим Учеником?” — “Да-да, Наставник, это я и Петр”. — “Так вот, Андрей, с сегодняшнего дня ты есть Святой Апостол Андрей Первозванный, и гордись, ибо вас с Петром будут почитать везде, и пра­ведными церквами вы будете воспеты, воспеты, доколе будет жизнь на Земле. А жизнь — вечна. Петр!” — “Наставник, я догадался и все сделаю”. — “Мне очень скоро придется вознестись в Царствие Отца Моего, собери всех Учеников и будьте все время рядом со Мной”. — “Хорошо, Учитель. Только за Иоанном Зеведеевым нужно отправиться сейчас в Ефесь, он находится там”. — “Петр, он все знает и будет здесь в назначенный день”. — “Учитель, а не страшно ли Тебе оставлять здесь нас одних?” Иисус улыбнулся. “Андрей, вы же ведь уже взрослые люди”. — “Да мы понимаем, но чувства делают свое и им не прикажешь”.

— “Андрей, им действительно

не прикажешь, но жизнь-то идет вперед, а вместе с ней Я буду идти всегда рядом, а значит, рядом с вами. Так что не нужно за Меня переживать, тем более оплакивать Меня”. — “Учитель, все-таки жизнь устроена очень интересно”.

— “Андрей, жизнь — чудо, и чудо ни с чем несравни­мое. Но то, что есть и продолжение жизни, то вообще что-то несоизмеримое, и скоро Мне предстоит влиться в это несоизмеримое. Через тернии Я прошел вместе с вами, и вышли мы к белому свету Истины Господней, и за нами остался свет прекрасной чистоты во славу че­ловечества, да еще много хороших деяний оставите и вы, и все, кто будет после вас. Я с уверенностью гово­рю: народ, все человечество прозреет и таковым оста­нется навсегда”.

— “К вам можно присоединиться?” — “Даврий, Корнилий, конечно, присаживайтесь. Даврий, как ты себя чувствуешь?” — “Спасибо, Иисус, сейчас мне как никогда хорошо и это благодаря Тебе, Ты, действи­тельно, Спаситель. Я бы тоже хотел обладать таким даром, как и Ты”. — “Нет, Даврий, тебя в жизни ждет другое, но тоже нечто необыкновенное. Корнилий, Я прав?” — “Да, Иисус, без всяких сомнений”. — “Зна­ешь, Иисус, мы хотели зайти к Ироду, но передумали”.

— “Даврий, пожалуйста, не тревожьте их пока. Я точ­но знаю, что они сейчас с Пилатом противны сами себе”. — “Иисус, я-то понимаю, даже мне жалко почему-то их”. — “Даврий, грехи нужно прощать, а все остальное уже зависит от них самих”. — “Иисус, я не знаю, что решат власти Рима, но лично я бы их…” — “Не нужно, Даврий, ибо это лишнее, с них хватит и того, что они сделали”. — “Иисус, я Тебя не понял.” — “Запомни, Даврий, что месть и зло — едины, и поэтому лучше обойти стороной эти две темные силы”. — “Иисус, но в Риме судить их не я буду, а сенат”. — “То, Даврий, уже другая сторона, и пусть они разберут­ся по совести над всеми”. — “Будем надеяться, что так и будет. Но по поводу властей у меня есть свое особое мнение. Там, в Риме, чувствую я, они что-то затеяли, ибо не зря меня так быстро отзывают. Да и члены синедриона ведут себя в последнее время подо­зрительно”. — “Даврий, успокойся, все будет так, как угодно Богу”. — “Что ж, Иисус, пусть Он по-своему поставит все на свои места”. — “Обещаю, Даврий, пред всеми вами так оно и будет”. — “Что ж, нам пора, извините, что побеспокоили вас. А, Иисус, и еще у меня к Тебе есть один вопрос”. — “Спрашивай”. — “Где все это произойдет?” — “Я понял тебя, Даврий, на Елеонской горе”. — “Это будет днем?” — “Нет, скорее всего ближе к ночи”. — “Что ж, Иисус, мы будем там. Корнилий, идем, а нет, нет, ты лучше ос­танься здесь, ибо изрядно ты мне сегодня надоел. Ар­тема, идем”.

— “Даврий, скажи мне, Иисус — тот человек, о котором все говорят?” —”Да, Артема, Он. Только уже не человек, а истинный Бог”. — “Но ведь Он выгля­дит так же, как и мы”. — “На первый взгляд, а вооб­ще Он чудотворец с большим именем и высокой ро­дословной. Нам такими не быть”. — “А почему?” — “Да потому что. Ответь мне, кто твой отец?” — “Ку­пец”. — “А у Иисуса Отец — сам Всевышний”. — “Ты имеешь в виду, что Он Сын идола?” — “Артема, мы с тобой идолы, а Он, повторяю, Сын Бога, Сын неви­димого, но реального Бога, у которого Обитель на Небе­сах. А Сын Его — Иисус, сейчас для нас есть основа жизни нашей, такой несправедливой, грубой и жестокой, можно сказать, что Он есть основа всей Земли”. — “Даврий, но при чем же здесь Земля?” — “Извини, Артема, но я имел в виду ту Землю, которую населяем мы, люди, которые не хотят принять Бога, а ведь мы дети Божьи, правда, еще несовершенные в своем развитии. Думаю, что тебе понятно, Артема?” — “Нет, не совсем”. — “Ну раз не совсем, тогда это и будет служить доказа­тельством”. — “Что ты имеешь в виду?” — “Да вот именно твое развитие”. — “Ну, Даврий, смотрю я на тебя…” — “Да нет уж, изволь, лучше на себя посмотри. Я - то здесь кое-что понял и чему-то научился, а рань­ше об этом даже и не думал и прибыл сюда, чтобы свершить то, чему меня научили мои учителя, хотя лишь только здесь я встретил настоящего Учителя, а Он один стоит дороже тысячи других”. — “Раз так, Даврий, то я соглашусь с тобой, и я тоже с нетерпением буду ждать того дня, о котором вы говорили”. — “Артема, будем ждать вместе. После отправимся сразу в Рим. Смотри, у храма очень много людей, давай подойдем, может, там что-то случилось”. — “Давай”.

Люди говорили громко. Даврий с Артемой едва пробились через массу людей.

“Мать Мария, мы нищие и бедные, попроси своего Сына, чтобы Он помог нам”. — “Хорошо, Я попрошу Его, и Он все сделает”. — “Смотри, Артема, это есть Матерь Божья”. — “Даврий, и ты здесь?” — “Да, Мать Мария, просто случайно проходили здесь и подошли, думали, что-то случилось. Но раз вы здесь, значит, ниче­го не произошло”. — “Понимаешь, Даврий, Я только на минутку вышла и сам видишь, что из этого получилось”.

— “Мать Мария, это же хорошо”. — “Но Я сама не знаю, сколько это продлится, ибо Я слышала здесь и очень грубые слова. Даже угрозы в Мою сторону”. — “Не обращайте пока внимания, ибо Иисус говорил, что “слепы они и отчужденные в этом мире, а ведь истина рядом с незрячим находится”.