Вечнозеленое поле жизни

Бубукин Валентин Борисович

Выдающимся тренером я не стал. По разным причинам мне ни с одной командой не давали работать больше двух сезонов. А даже Аркадьев пять лет вел «Локомотив» к успеху в Кубке. С гордостью могу сказать, что и «Локомотив», и «Таврия», и «Карпаты» очевидно прогрессировали. Читателю, привыкшему к мемуарам тренеров-победителей, возможно, интересно будет познакомиться с творческой «кухней» команд-середняков, тем более, что это неотъемлемая часть моей биографии.

Ознакомившись с конспектами Бескова, я понял, что ломать чего-либо бесполезно, да и глупо. Константин Иванович прекрасно вел учебно-тренировочный процесс, как обычно, тонко разбирался в возможностях игроков. Единственное, что я мог сделать и сделал с большим удовольствием, это добавить команде психологической уверенности. Бесков, видимо, еще не окончательно определился с контурами будущей команды, и в составе у него происходил ералаш. В каждой игре – по четыре-пять новых фамилий, никому, по существу, не доверял. Опытные игроки относятся к таким вещам, если не с пониманием, то спокойно. А вот для молодежи самоутверждение

очень важно. В конце концов, тот же молодой Гершкович не может на игру пригласить родственников, потому что не уверен, что завтра не окажется в дубле. Поэтому я, во-первых, выделил основных игроков команды, а во-вторых, отправил из Баковки дублирующий состав. Попасть в основу можно было только по рекомендации Голодца, который занимался с ними в Москве и на каждую игру присылал мне трехчетырех лучших.

Сезон мы закончили третьими с конца. Возник вопрос, что делать дальше. Позволю себе несколько отвлечься от хронологии событий. На завершившемся тогда чемпионате мира в Англии уже наметились тенденции развития футбола по пути так называемой «интенсификации» действий команды. Англичане рассчитали общую сумму нагрузки на каждого игрока, и постарались разложить суммарную нагрузку поровну. При игровом преимуществе нападающие на время уступали свое место полузащитникам и даже игрокам обороны, для того чтобы давить на защиту соперника по принципу конвейера. Таким образом, преимущество достигалось не за счет индивидуального физического превосходства, а благодаря сменному давлению на оборонительные порядки.

Хозяевам, правда, помог выиграть финал Тофик Бахрамов. Позже мы ездили на игры в Германию, и везде нам в первую очередь припоминали засчитанный им гол. А Никита Симонян уже лет через двадцать подначивал его:

– Тофик, ну, скажи честно, был гол или нет? Бахрамов возбуждался и отвечал:

– Слушай, Никита, ты с трибун не видел, как я мог увидеть?…

Гораздо очевиднее интенсификация командных действий проявилась в семьдесят четвертом году в исполнении сборной Голландии. Я был на этом первенстве и как раз по долгу службы отвечал за тактические схемы. Нас, группу тренеров профсоюзов, послали для повышения квалификации, и руководитель делегации Сергей Васильевич Полевой дал каждому задание для итогового отчета. Самарин следил за игрой защиты, Полевой – за нападением, а мне досталось взаимодействие линий. Голландский тотальный футбол произвел на меня неизгладимое впечатление. Я с самого начал пристально следил за Круиффом, потому что до этого он даже у нас в Союзе имел очень хорошую прессу. Тогда возникли неточные термины «универсализация», «универсальный игрок». Век футболиста слишком короток – десять-пятнадцать лет, – чтобы одинаково хорошо играть на разных позициях. Да, футболист может сменить амплуа, как например, многие прекрасные форварды завершают карьеру на месте либеро. Но по ходу сезона одновременно выступать на месте левого защитника и правого крайнего нереально. Речь в данном случае идет о сознательном тактическом расширении зоны действий игрока. То есть полузащитник голландской сборной образца семьдесят четвертого года выполнял не только свои прямые обязанности, но в определенные моменты игры еще и функции чистого нападающего. Допустим, даже в финальном матче с немцами великолепный Круифф сознательно уводил со своего места Берти Фогтса, и в освободившуюся зону врывался Неескенс. Дело дошло до того, что чистый защитник Фогте заплутался до того, что чуть было не забил гол в ворота голландцев, попал в штангу По игре голландцы, конечно, заслуживали чемпионства. Рациональное распределение нагрузки по линиям, прекрасное взаимодействие и блистательное дирижерство Круиффа. Именно дирижерство, то есть способность руководить действиями команды без мяча, в условиях плотной опеки несколькими соперниками. Хотя и немцы также создавали преимущество в центре поля за счет постоянного подключения Беккенбауэра с позиции чистильщика в полузащиту…

Итак, еще в конце шестидесятых стояла задача расширения зоны действия отдельных футболистов и целых линий как единый тактический замысел. И, надо сказать, я с большим удовольствием занялся бы внедрением передовых идей в «Локомотиве». Но в моем распоряжении не было не то что Херста, Круиффа или Беккенбауэра. По окончании сезона 1966 года команду покинули Гершкович и Козлов.

Володя пошел за любимым учителем в «Динамо». Очень жалко, футболист с большой фантазией. Он как-то приболел, и я заехал его навестить. Дверь открыла мама, говорит, температура сорок, не встает с кровати. Захожу в комнату, а он лежит под одеялом и головой чеканит мяч. Фанатичный парень. Прекрасно чувствовал позицию при взятии ворот и, соответственно, много забивал. У Гершковича было сильно развито чувство обводки. Спонтанная, не наигранная, что всегда ставит в тупик защиту. Я ему, кстати, в отличие от Константина Ивановича, дал значительную свободу действий. Даже на тренировках чертил специальную линию на подступах к штрафной и давал задание: до этой линии играешь только в два касания, чтобы не передерживал мяч, а после делаешь, что хочешь. Но его все равно сманили в «Торпедо» мои старые друзья Николай Петрович Морозов да Валентин Козьмич Иванов.

Я не препятствовал их переходу. У самого была такая же ситуация в шестьдесят первом году. Все равно, насильно мил не будешь. И их прекрасно можно понять, нужно делать себе имя. Можно играть и в команде аутсайдере, но при Бескове, с прицелом на будущие победы. А что сделает из команды вчерашний инсайд Бубукин, когда «Локомотив» всеми жилами цепляется за высшую лигу, неясно. А тут ЗИЛовское «Торпедо» с вернувшимся Стрельцовым. Милицейское «Динамо» с тем же Бесковым, в котором восьмое место посчитали катастрофой. И оба этих футболиста в итоге сыграли в финале Кубка Кубков в семьдесят втором году. То есть повторяю, понять можно. Но в какой карман мне это понимание положить? На какой идее сплоить команду? Допустим, можно самому набрать честолюбивую молодежь и года через два, при удачном стечении обстоятельств, заиграть в свой футбол. Но это стопроцентный заход в первую лигу. От Аркадьева такие вещи еще могли потерпеть, меня бы сразу отправили инструктором по спорту на станцию «Москва Товарная». Приличных игроков призвать невозможно, мы не ЦСКА. Длинным рублем тоже не поманишь, на Украине даже на середняков в то время молились обкомы и чуть ли не официально платили им царскую зарплату. В московских клубах тоже условия были лучше, да и текущие задачи не в пример выше. Одним словом, «интенсификация» и «расширение зоны действия отдельных футболистов и целых линий» – это что-то из разряда «есть ли жизнь на Марсе».

Единственный вариант в такой ситуации – сыграть на самолюбии отставленных футболистов. Кстати, приблизительно таким образом поступил затем даже Константин Иванович в «Спартаке». Здесь большую помощь мне оказал Евгений Иванович Горянский, впоследствии тренер сборной. Мы с ним еще вместе играли. Он был старше на четыре года и закончил раньше. Горянский уже успел потренировать команды на Украине, даже какое-то время работал в Киеве. В тот период он занимался луганской «Зарей». Страшная команда. Всесильный секретарь обкома Шевченко, его помощник Азаров, еще тогда ходили легенды об их «работе с судьями». Приводили арбитров в специальный магазин, они выбирали любые импортные товары. Вся область сдавала оброк на премиальные. Оттуда тренеры уходили либо с выговором по партийной линии, либо больными. Бесков, после года работы, в сердцах бросил фразу: «Сельской команде нужен сельский тренер». Даже Герман Зонин после чемпионского года уехал от греха подальше в Ленинград. А Женя Горянский полежал в больнице. Он был умница, начитанный, с красным дипломом окончил школу тренеров.

Я пошел на прием к Бещеву и попросил министра назначить Женю начальником команды. А Горянский ко всему прочему человек был весьма практичный. Он мне сразу сказал:

– Валентин, ты хорошо разбираешься в футболе, знаешь тонкости, но не можешь себя поставить. Надо быть суровым, иначе на тебе и футболисты, и начальники будут ездить.

Весело о нем отзывались братья Старостины. Андрей Петрович говорил, что это напыщенный гусь, а Николай Петрович называл его величайшим понтовилой. Понт, дескать, наводит. Не знаю, как насчет понта, понт – это что-то пустое, показушное, а то что Женя делал вполне реальные и нужные вещи – это точно. Он заявил, что любое самолюбие неплохо бы и деньгами поддержать, и мы с ним выбили одиннадцать дополнительных ставок. Начальник Московской железной дороги Карпов оформил основной состав проводниками на рейсы Москва – Красноярск, Москва – Новосибирск. Они все время в пути, поймать их никто не сможет. И свои восемьдесят рублей получали в дорпрофсоже, отдельно от клубной бухгалтерии. Потом руководство спрашивало:

– Ну, как ребята довольны?

– Довольны.
– А вы?

– А мы-то чего?

– А вы что, себе ставок не взяли?

Нет, конечно. Там анекдот вышел. Начальники решили исправить упущение и оформили нас с Женей охранниками на спецпоезда. Вышло шестьдесят рублей. Не в деньгах дело, но обидно, раз уж платите, то хотя бы столько же, сколько и футболистам. Тогда нас повысили в «звании», до должности «охранника с собакой». За собаку доплачивали рублей десять. Но из-за этих десяти рублей как-то хитро все пересчитали, стали взимать какой-то налог, и в итоге на руки мы получали пятьдесят девять – семьдесят. Я и говорю:

– Женя, иди, попроси, чтоб убрали эту псину. Скажи, по ночам воет, сторожить нам мешает…

В это время отчисляют Дикарева из «Спартака». А он еще скорость не потерял – злой, хороший игрок. Из Вильнюса отставляют Жидкуса, Женька его пригласил на место правого защитника. Из «Торпедо» приходит Усатори. И у меня был Зайцев Валерка, левый защитник. Получается новая опытная оборона, желающая доказать, что рано их списали. Взяли из Баку прекрасного вратаря Шехова. Ему проломили голову, кость была выбрана как темечко. Вот он и оказался без работы. Потом врачи разрешили-таки ему играть, но либо в велосипедном шлеме, либо вставлять специальную пластину и заматывать голову. Он, правда, все равно выходил на поле, только обмотав голову бинтом. Никто не подходил, не проверял. Говорил: я отвечаю, могу написать расписку, а в шлеме выходить не буду. Играл очень самоотверженно, с блестящей реакцией, потрясающий вратарь.

Вот такая «селекционная» работа. С миру по нитке. В энциклопедии написано, что я нашел Рудольфа Атамаляна, открыл ему путь в большой футбол. Так-то оно так. Но ведь нашел, значит, искал. А я никого особо и не искал. Вопрос перспективы стоял только в планах, потому что ощущался постоянный гнет текущей задачи: выжить в высшей лиге. А рассказывать сказки о прекрасном будущем – не в моем духе. Рудик сам подошел ко мне на сборах в Адлере. Где-то он там играл на задворках. Посмотрите, говорит, меня. А у меня как раз в дубле не хватало двоих. Говорю: