Вечные каникулы
Шрифт:
Те даже не пошевелились, они просто протянули руки и верёвка оказалась в их руках, словно преподнесённая богами. Один охранник поднялся на сцену с одним концом в руке. Верёвка тянулась легко, поскольку под потолком она проходила через блок. Дэвид взял веревку, наклонился и обвязал её вокруг моих ног.
Он сделал знак охраннику, тот отошёл к стене и распутал другой конец верёвки, намотанный вокруг металлического штыря. Затем он натянул её и мои ноги вздёрнулись вверх. Я ударился лицом о пол. Я ощутил, как во рту треснул зуб. Меня подняли в воздух и тянули, пока моё лицо не оказалось на
В толпе я заметил Мака. Он выглядел возбуждённым.
Дэвид медленно и аккуратно разделся догола. Затем он взял из рук охранника нож и встал по центру сцены. Он расставил руки в стороны и обратился к толпе:
— В фонтане жизни я буду перерождён.
Кровавые Охотники отозвались:
— Обереги нас.
— Кровью агнца очищен я буду.
— Обереги нас.
— От источника поветрия исходит спасение наше.
— Обереги нас.
— Жизнь за жизнь. Кровь за кровь.
— Обереги нас.
Он повернулся ко мне, обхватил мою голову и приблизился, чтобы поцеловать.
— Я тебе губы нахуй откушу, — прорычал я.
Он отпрянул.
— Благодарю тебя за этот дар, — сказал он.
И вдруг правая часть его головы перестала существовать. Он потянулся к лицу, словно удивлённый тем, что что-то укололо его в щёку. Кто-то в толпе начал верещать. Ладонь Дэвида коснулась раны, он поднёс окровавленные пальцы к лицу, силясь их рассмотреть. Он издал лающий смешок и произнёс:
— Как по волшебству!
И упал набок.
По правую сторону от сцены стоял Мак с дымящимся пистолетом в руке.
— Ты обещал! — выкрикнул он лежащему Дэвиду. — Ты обещал, блядь! Он мой! Я тебе говорил, и ты пообещал!
Падший глава культа склонил голову, чтобы взглянуть на Мака. Он издал тихий булькающий смешок, из его рта запузырилась кровь.
— Теперь спасён, — проговорил он, после чего его голова запрокинулась и он умер.
Пока всё это происходило, я краем глаза ухватил движение открывающейся двери на балконе. Я не смог разглядеть, чтобы кто-нибудь входил. Дверь не закрылась, но качнулась, как будто входил кто-то ещё. Затем она ещё несколько раз качнулась, прикрылась, а потом распахнулась вновь. На балкон актового зала выползали люди, прячась за деревянными перилами. Что там, блин, творится?
Стук головы Дэвида о доски вывел охранников из состояния шока, они вскинули мачете и побежали к Маку. Он их пристрелил. Они ещё падали, а он уже повернулся к толпе и выстрелил над головами.
— Заткнулись нахуй! — выкрикнул он. Повисла тишина. — Теперь я тут главный, ясно? Ты! — Он указал на охранника у стены. — Срежь его.
Кровавый Охотник не пошевелился. Мак прицелился в него.
— Живо!
Тот так и не сдвинулся с места. Мак задумался, решая, как поступить перед лицом откровенного неповиновения.
В его голове, словно, прояснилось и он осознал, куда его завела собственная необдуманная ярость. Он только что убил религиозного лидера толпы безумных до зубов вооружённых каннибалов. И все они смотрели прямо на него.
— Неплохо, Мак, — сказал я. — Отличный ход.
Раздался всеобщий рёв, гортанный взрыв ярости, которым разразились все присутствующие в зале Кровавые
Два события произошли одновременно. Мальчики и мужчины, бывшие пленниками, выбежали вперёд и похватали брошенное оружие; а на балконе над нами появилась армия девочек.
Прямо напротив меня на балконе стояла Матрона и целилась вниз из автомата. Слева и справа от неё, окружая зал с трёх сторон, стояли пятнадцать одинаково вооружённых девушек.
Я заметил, как Роулс восхищённо поднял взгляд. Затем он посмотрел на сцену и широко улыбнулся.
— Огонь! — выкрикнул он.
Все девочки одновременно принялись поливать свинцом толпу Кровавых Охотников. К ним присоединились мальчики и мужчины с подобранным оружием.
У Кровавых Охотников не было ни единого шанса. Это была бойня. Некоторые из них осознали происходящее и пытались стрелять в ответ, но натиск был слишком яростным, огонь слишком плотным. Стрельба, казалось, длилась бесконечно, ей аккомпанировало стаккато стреляных гильз, бьющихся об пол. Грохот достиг крещендо, а затем потихоньку начал стихать по мере того, как пустели обоймы, а потом и вовсе прекратился. Всё вокруг заполнилось дымом и запахом кордита, опустилась тишина.
На сцене высотой в человеческий рост громоздилась гора извивающихся и дёргающихся тел Кровавых Охотников; мёртвых, умирающих и раненых. И я, висящий кверху ногами, тихо раскачивающийся над всей этой бойней, кровью и разбросанными внутренностями, и истерично хохочущий.
Матрона была в шоке от произошедшего, но быстро взяла в себя под контроль с уверенным деловитым спокойствием. Она отделила самых юных мальчиков и девочек, и отправила их собирать оружие с поля боя. Мужчины и мальчики постарше отправились растаскивать Кровавых Охотников со сцены и раскладывать их по трём группам: мёртвые, смертельно раненые и те, кого ещё, вероятно, можно было спасти. Сортировкой руководила Матрона.
Между нею и Роулсом произошёл краткий спор, поскольку Роулс настаивал на том, чтобы всем им прострелили головы. Матрона ничего такого и слышать не желала. Роулс удивил меня тем, что признал её авторитет.
После того, как меня срезали, я сел в дальнем углу зала и перевязал раны, всё ещё не веря, что до сих пор жив. Вскоре ко мне подошла Матрона, села рядом и положила ладонь мне на колено.
— Ты в порядке? — спросила она. Отвечать мне требовалось. — Нет, конечно же, нет. Прости. Дурацкий вопрос.
Я улыбнулся, давая понять, что не возражаю, и она поморщилась.
— Ого, — выдохнула она, когда подалась вперёд, открыла мне рот и увидела отсутствие переднего зуба. Он раскололся на две части, оставив торчать острый обломок, который я постоянно трогал языком.