Вечные следы
Шрифт:
Строгановы получили от него знаменитую «гневную грамоту» и попали в опалу — все из-за того же Ермака.
Получить «прощение» Ермаку и Ивану Кольцо удалось только после того, когда вопрос о том, кто хозяин Сибири, был уже навсегда решен.
Но Ермака, видимо, заботило не это. Он мыслил и действовал как государственный деятель, прокладывавший великой державе путь к Востоку.
«СТАТЕЙНЫЙ СПИСОК» АНДРЕЯ ПЛЕЩЕЕВА
…Они целый месяц жили в Астрахани, готовясь к дальнейшему путешествию, перегружая на морские корабли свои припасы, товары и пожитки,
Стольник Андрей Плещеев и дьяк Никифор Талызин ехали из Москвы в ставку шаха. В тот год шах воевал с Турцией, и русские послы еще не знали, где они найдут его для того, чтобы вручить ему московские верительные грамоты.
Было это в 1629 году…
Но лишь недавно в Тамбовском областном архиве была найдена переплетенная в кожу рукопись XVII века. Это «Статейный список» «его царского величества послов стольника Андрея Плещеева да дьяка Никифора Талызина посольства их Персидского лета 7137 июня 2 дня…».
Выяснилось, что «Статейный список» Плещеева и Талызина в свое время находился в богатейшем собрании рукописей М. С. Воронцова-Дашкова (1782–1856), который с 1844 по 1854 год был наместником Кавказа. Как попала эта рукопись в Тамбов — пока еще не установлено.
Послы отправились «в судех Москвою рекою», а затем шли Окой и Волгой через Касимов, Муром, Нижний Новгород, Казань, Самару и Царицын до Астрахани. Вместе с московскими послами следовали персидские купцы, закупавшие на Руси большую партию сибирской пушнины, и шахский посол Махмет Салыбек. Для торговли с «кызылбашами» в Персию ехал также «купчина» Григорий Мыльников.
В октябре 1629 года посольские корабли, пройдя Каспий, подошли к приморской Терской пристани. От Терского города русские отправились к реке Быстрой, проплыли по ней, а потом проследовали сушей к Дербенту. «Дербентский салтан» в январе 1630 года приветствовал гостей пушечным салютом с ветхих башен когда-то грозной крепости у «Железных ворот» Каспия.
Через месяц русские вступили в Шемаху, где их встретил Казак-хан. В шемаханском Шах-караван-сарае, в южной части города, можно было видеть русских купцов, торговавших соболями, оловом и медью.
Посольству оказали почет и в «Ордевиле» — Ардебиле. Плещеева и Талызина приветствовали ардебильский наместник «Чирак, ханов сын» и шахский визирь. На рынках Ардебиля встречались торговые люди из Китая, Индии, Турции.
15 августа 1630 года московские послы выехали в ставку Сефи, где и произошел обмен грамотами. Грамота шаха персидского была переведена толмачом Мустафой Текелеезым, сопровождавшим Плещеева.
Андрей Плещеев заявил, что московский царь готов закупать в Персии селитру. Русские послы просили Сефи указать пути, которыми будут впредь пользоваться московские купцы и послы для поездок в Персию. В ответ персидский шах посоветовал «…водяной им путь из Астрахани до Терека, а с Терека рекою Быстрою до тех мест, где им из судов выйтить». Русским купцам разрешалось ходить в Персию морской дорогой.
Поздней осенью 1630 года царь Михаил и его отец — патриарх Филарет слушали «Статейный список» Плещеева и Талызина. Отчет послов был встречен в Москве
Царь Михаил потребовал самые подробные сведения об об обстановке, сложившейся в Персии в связи с приходом к власти шаха Сефи. В кожаной тетради, найденной в Тамбовском архиве, сообщается:
«И в том списке многие статьи писаны коротко и о тех статьях указали государи Андрея и Микифора допросить и речи их записать».
Плещееву и Талызину пришлось проделать большую дополнительную работу. Из заключительных строк «Статейного списка» видно, что они успешно выполнили эту задачу.
Послы изложили новые сведения о политическом положении Персии в 1629–1630 годах, в частности о войне Сефи с турками.
Со слов Плещеева и Талызина были записаны данные о географии Персии, исторические сведения, впечатления русских послов о жизни и быте населения страны, краткий обзор торговли России с Персией.
Однако эти дополнения к основному «Статейному списку» пока не обнаружены.
Тамбовскую рукопись, о которой мы здесь рассказали, следует признать новым ценным источником по истории путешествий русских людей XVII века в страны Ближнего Востока.
ЗОЛОТЫЕ ЗЕРНА ИСТОРИИ
В первой половине XVII века отважные русские люди совершили два удивительных путешествия в самые глубины Центральной Азии.
В славном городе Тобольске жил служилый человек Ян Куча, числившийся в так называемом «литовском списке». Он был выходцем из литовских земель, попал во время каких-то военных событий на Русь и вслед за тем был зачислен в сибирское войско. Нелегка была жизнь тех служилых людей. Они охраняли сибирские границы, ездили в соседние страны, проведывали новые земли. Верхом на мохнатом коньке или в пешем строю, на речном струге или морском коче служилые люди открывали и осваивали безграничные просторы. За это им платили скудное «государево жалованье» — зерном, крупами, толокном, солью, — которое, кстати сказать, выдавалось не каждый год.
Из древних бумаг тобольского воеводства мне удалось узнать сначала, что Ян Куча в 1613 году вместе с ротмистром Барташем Станиславовым был послан проведать «соленое озеро вверх по Иртышу». Речь идет, без сомнения, о столь знаменитом впоследствии Ямышевском озере, находящемся на земле нынешнего Казахстана. Ян Куча справился с данным ему поручением и благополучно доставил баржи с солью к тобольским причалам. Но он недолго пользовался покоем и отдыхом. Уже через год Куча был послан на «годовую службу» в Томский город под начало воеводы Ивана Куракина. Из томского гарнизона он снова вернулся в Тобольск.
Прошло четыре года, и бывалый литвин двинулся в отряде Алексея Вельяминова-Воронцова на междуречье Иртыша и Тобола, преследуя большой отряд калмыков. Произошло сражение, калмыцкие князьки были разбиты и захвачен караван в семьдесят верблюдов. Верблюды эти, или «звери», как называли их наши предки, были отправлены в Москву. Тобольское начальство отметило участие Кучи в бою с калмыками. И в то время когда диковинные живые трофеи Яна Кучи оглашали своим ревом Красную площадь, он получил новый приказ — идти к Каракуле-тайше и уговаривать его, чтоб он был «под царскою высокою рукою».