Вечные следы
Шрифт:
Именно вскоре после поездки Герасимова в Рим и Венецию русские книжники получили — по всей вероятности, от него — опись о путешествии Вартемы — Людвига Римлянина — по дальней Азии и Африке. Сообщение о странствии Вартемы вошло и русскую летопись, ходило по рукам в виде отдельных списков. (Мне известен один из списков, который хранился в Смоленске и сейчас разыскивается вновь.)
В Венеции Дмитрий Герасимов задержался до января 1526 года. Через Тревизу, Каринтийские Альпы и Вену, через Ольмюц со своими римскими спутниками он двигался к Кракову. Король Польский Сигизмунд находился в это время в Пруссии, и послов принимала королева Бона Сфорца, дочь герцога Миланского. Когда-то в Милане покровитель Леонардо да Винчи герцог Лодовико Сфорца сам ходил в гостиницу к русскому послу Даниле Мамыреву, чтобы получить от него семьдесят соболей, белого сокола, татарский лук и моржовый клык. Это было во времена первой поездки Герасимова в Рим и Венецию.
Из Кракова Дмитрию Герасимову пришлось ехать в Западную Пруссию, почти под самый Данциг, в старинный город Мариенбург, бывший ранее во владении Тевтонского ордена. В то время Мариенбург принадлежал Польше. Король Сигизмунд жил в старом тевтонском замке. Он мечтал о перемирии с Московией и, вероятно, был обрадован приезду Герасимова и переговорам с ним.
Из Мариенбурга русский посол отправился в Вильно и только в июле 1526 года прибыл в Москву.
Там уже находилось посольство Фердинанда, инфанта Испанского и эрцгерцога Австрийского, во главе с Сигизмундом Герберштейном.
Тогда и состоялись новые беседы Герберштейна с Дмитрием Герасимовым, Григорием Истомой и толмачом Власием, только что вернувшимся из Испании. Говорили о Гренландии и Лукоморье — сказочно богатой стране за Обью, о Югре и прямой дороге в Царьград, начинавшейся у города Данкова в рязанских землях, о туркестанском хлопке, который уже был хорошо известен московитам. И, конечно, Индия и Китай не сходили у собеседников с языка…
К тому времени первые сибирские землепроходцы, возможно, во главе с героем югорского похода князем Семеном Курбским составили «Указатель пути в Печору, Югру и к реке Оби».
Вспомним, что страна Югра была впервые в мире нанесена на карту после бесед Герасимова с Иовием в 1525 году. Откуда Герасимов черпал сведения о походе в Югру?
Семен Курбский, князь Ярославский, присоединивший Югру к Московии в 1499–1500 годах, перед второй поездкой Дмитрия Герасимова в Рим еще находился при дворе великого князя. Курбский дружил с В. Патрикеевым-Косым, Максимом Греком и другими людьми, окружавшими, в свою очередь, Герасимова. Седой старец, покрытый ранами, полученными в шведском, казанском, литовском, польском походах, воевода правой руки, мог по праву именовать себя князем Югорским. Вместе с Петром Ушатым, плававшим из устья Северной Двины в Каянскую землю, Курбский перешел за Каменный пояс и достиг низовьев Оби, утвердив московское знамя близ самого северного Лукоморья. Отныне Северо-Западная Сибирь принадлежала Московии.
Новые кругозоры открылись там для русских людей. Герасимов, конечно, ранее, чем Герберштейн, получил сведения, касавшиеся Югры. Герберштейн же, находясь в 1526 году в Москве, постарался увидеться с Семеном Курбским и одновременно получить русский путеводитель к Печоре, Югре и Оби… В этом дорожнике, между прочим, было написано, что с верховьев реки Оби можно пройти на «Катайское озеро», на берегах которого бывают «черные люди» и приносят для продажи жемчуга и самоцветы.
«Черные люди» могли быть жителями Восточного Туркестана, «Катайское озеро» — Зайсаном.
Москва заметно расширяла свои торговые связи. В русских руках уже было обширное, окаймленное дремучим бором Арское поле под Казанью, которым ранее владела Золотая орда. Каждый год летом там открывался огромный торг, где встречались купцы Севера и Востока. Торговые гости из Москвы, Новгорода и Пскова слышали под стенами Казани речь монголов, татар, бухарцев, бадахшанцев, китайцев и индусов.
Действительно, наступила пора ввести в круговорот мировой торговли сокровища Руси, Лапландии, Югры, Камской Булгарии, Туркестана, Китая и Индии!
Папский посол Джан-Франческо уезжал из Москвы. Объединения церквей, конечно, снова не получилось. Но после переговоров с великим князем последний дал согласие выяснить возможность торговли Южной Европы с Россией и странами Севера и Костока. С Джан-Франческо в Рим следовали послы Еремей Трусов и Ладыгин и даже особый торговый представитель Алексей Базя. В Анконе их с нетерпением ожидал тот самый Франческо Чьерикати, покровитель Пигафетты, который сопровождал Герасимова в прогулках по холмам Рима.
Папе Клименту VII в то время, по правде говоря, было не до Индии, не до Китая. Он бежал из Ватикана от воинов Карла V и отсиживался в городе Орвиенто к северу от Рима.
Однако он и там принял русских послов и заявил, что готов выдать первые охранные грамоты московским купцам для торговли в Западной Европе.
Где был тогда генуэзец Паоло Чентурионе? Теперь он мог еще надеяться на то, что ему позволят принять участие в торговле с Индией и Китаем. Он не забыл слов Дмитрия Герасимова о пути Китай через Ледовитый океан. Земляк и приятель «капитана Павла» некий Бенедетто Скотто уже написал доклад о необходимости плаваний Северным морским путем.
Книга Павла Иовия наделала много шума среди ученых, мореплавателей и купцов Западной Европы.
К Иовию стекалось множество писем и запросов. Поэт П. Курсий написал на латыни стихотворение, обращенное к доктору Павлу.
«Перечитывая твой тщательный труд о Московии, Я начал верить в иные миры Демокрита».Приведенные в книге слова Дмитрия Герасимова о северной дороге в Китай привлекли внимание английского морехода Роберта Торна в Севилье.
Ссылаясь на книгу Павла Иовия, Торн предложил английскому королю Генриху VIII отправить на Север корабли с тем, чтобы, достигнув высоких широт, они двинулись на Восток, обогнули Московию, Татарию, Китай, Малакку, Ост-Индию, прошли мимо мыса Доброй Надежды, а оттуда — в какой-либо европейский порт. Речь шла о кругосветном плавании, причем огромная часть пути должна была проходить по Ледовитому океану. В начале похода Торн предполагал достичь Северного полюса.
Через двенадцать лет после встречи Герасимова с Иовием шведский писатель-историк Олай Магнус прилежно трудился над составлением карты Северной Европы, которая охватывала пространство от Гренландии до Лапландии и от Шотландии до Новгорода. Карта Олая Магнуса была украшена изображениями соболей и полярных соколов. Исследователи дружно утверждают, что Магнус, безусловно, был знаком с книгой Иовия, поскольку не раз говорил о возможности плаваний на Восток через Ледовитое море.