Вечные следы
Шрифт:
Нам известны даже имена некоторых албазинцев. Один из них, Петр Хмелев, бывший подьячий Албазинской приказной избы, попав, как он выражался, в «бусорманскую такую богдойскую неисповедимую адову треклятую челюсть», живя в пекинской русской «слободе», написал научное сочинение, озаглавленное «Записка про Китайское царство». Он сумел передать «Записку» русским послам, посетившим Пекин в 1690 году.
Другой албазинец, Григорий Мыльников, взятый в плен еще в 1683 году, узнав о том, что на родину ему «отпуску не будет», стал устраивать в Пекине мыловаренный
По-разному складывались судьбы албазинцев, но они были крепки в соблюдении обычаев отцов, исповедовали русскую веру, добивались присылки к ним священников из России. Они построили в Пекине Сретенский монастырь вблизи Хойтун-гуаня, или Русского подворья, где известный путешественник Егор Ковалевский в 1849 году застал сто своих соотечественников.
Потомки албазинцев дожили в Пекине до нашего времени, но отдельные потомки пекинских пленников попали в Кульджу. Кульджинский крестовый брат Порфирия Уфимцева уверял, что пятьдесят семей потомков албазинцев были сосланы в Кульджу за поднятый ими бунт.
Произошло это после того, как в захваченном и опустошенном китайцами в 1755 году Восточном Туркестане была построена богдыханская Новая Кульджа, или Хой Юань-чен. Принудительное перемещение части потомков албазинцев в новый город на Или следует приурочить к концу XVIII века, когда богдыхан усилил присылку «знаменных войск» в захваченную страну.
…Кульджинские албазинцы восторженно встречали Порфирия Уфимцева в своих домах. Он изучал их образ жизни, видел, что «живут они исправно, имеют хорошие дома и сады…».
Потомки русских были женаты на китаянках, но в семьях хранились предания о прародине албазинцев, соблюдались обычаи предков.
«Ежели бы было можно, то мы бы все бежали в Россию», — говорили Уфимцеву его кульджинские друзья.
Уфимцев прожил в Кульдже три месяца в постоянном общении с потомками русских людей. Когда самсоновский приказчик собрался в обратный путь, албазинцы проводили его «до поворота в Бухарию», так как он избрал дорогу через Ташкент.
В 1845 году Уфимцев снарядил караван для нового похода в столицу Илийского края, на этот раз — «через Семь рек».
Когда он подошел с караваном к Кульдже, албазинцы вышли из городских ворот ему навстречу.
В этот приезд Уфимцев пробыл в Кульдже почти целый год. Оставшись там на зимовку, он променял семипалатинские товары на чай и стал готовиться к возвращению в Россию.
Весною 1846 года друзья-албазинцы передали Уфимцеву тревожную весть, достигшую частоколов кульджинского «Чарбака»: неподалеку от дороги на Семипалатинск, близ берегов Или, появился мятежный казахский султан Кенесары, стремившийся пробиться в пределы Восточного Туркестана. Албазинцы посоветовали Уфимцеву задобрить Кенесары подарками, поскольку встречи с султаном избежать было нельзя.
Приказчик двинулся к ставке султана. Однако караван свой, обремененный грузами чая, Уфимцев отправил не главной, а окольной дорогой — «ближе к Китаю, между гор».
Уфимцева ввели в белую юрту Кенесары. Стены юрты были завешаны драгоценными кашмирскими шалями, султан восседал па подушке, расшитой золотом. Кругом были видны награбленные им сокровища.
Кенесары принял подарки из рук Уфимцева и завел с ним разговор. Отважный и бывалый вожатый торговых караванов так понравился свирепому султану, что он… предложил Уфимцеву отдохнуть при «дворе» мятежника.
Порфирию Уфимцеву надо было выиграть время! Его караван продвигался к родным пределам кружным путем, и Кенесары об этом не знал. Он милостиво отпустил Уфимцева, а сам приказал своим всадникам догнать караван по главной дороге и разграбить его.
В то время Уфимцев уже спешил по следу своих людей. На половине пути к Семипалатинску он увидел казачьи сотни, мчавшиеся в сторону Илийской долины для преследования грабителя Кенесары. Казаки проводили уфимцевский караван до самого Семипалатинска.
Так закончились известные нам скитания Порфирия Уфимцева по Казахстану, Средней Азии и Восточному Туркестану. В Семипалатинске он расстался с С. И. Самсоновым, поехал в Томск, где и встретился с ученым монахом-путешественником Парфением.
Парфений сообщил своему начальству об албазинцах, живущих в Кульдже, в надежде, что потомки русских людей получат покровительство России и к ним будет отправлена духовная миссия. К письму Парфения были приложены записки П. Г. Уфимцева. Эти документы и были найдены М. Б. Гренадером в Саранском архиве.
Я старался узнать о дальнейшей судьбе Порфирия Глебовича Уфимцева — остался ли он в Томске, уехал ли к себе в родной Гуринск, но в архивах не удалось найти никаких свидетельств на этот счет. Зато в некоторых исторических источниках я нашел данные, подтверждающие достоверность рассказов Уфимцева об албазинцах в Кульдже. Вот некоторые из этих свидетельств..
В свое время В. Г. Короленко издал замечательную книгу Г. Т. Хохлова «Путешествие уральских казаков в „Беловодское царство“». В ней черным по белому написано о пекинских албазинцах: «Китайцы, подозревая возмутителей, осудили немногих к казни и до пятидесяти более бунтовавших высланы в Кульджу».
Около 1886 года Кульджу посетил один из искателей легендарного «Беловодского царства», казак Анисим Барышников. Он заявил, что ему в Кульдже «встречались несомненные признаки христианских людей». Это относилось к албазинцам, обнаруженным сорок два года до этого Порфирием Уфимцевым.
Меня никогда не оставляла надежда, что рано или поздно я еще хоть что-нибудь узнаю о судьбе кульджинских потомков албазинцев.
Однажды я сидел в библиотеке Дома творчества писателей в подмосковной Малеевке, разбирая кипы журналов чуть ли не столетней давности. В руки попался сто тридцать седьмой том «Русского вестника» за 1878 год. Сразу бросился в глаза заголовок: «Первые известия о русских в Кульдже и присоединении к России Киргизской степи. Рукопись инока Парфения, сообщенная Д. Ф. Косицыным».