Вечные всадники
Шрифт:
– Зато мы на след Тугана напали! Коня видели в ауле Мара. На нем кто-то выехал в полночь со двора Маммета, старика. Это дед Солтана, он уже сидит в тамошней комендатуре. Мой человек сейчас там, снимает допрос.
– Даю тебе сроку еще три дня. И запомни: конь должен быть доставлен не в ту комендатуру, а в эту. Понял? В эту, ко мне.
Сушеный бок вышел, пылая злобой против Шайтана: «Этот змееныш уверяет, что обшарил потихоньку весь огород Лепшоковых. Неужели врет? Неужели этот голодранец не хочет заработать
Староста позвал Кривого и приказал ему идти к Лепшоковым, перерыть весь огород.
– Что я, трактор? – окрысился Кривой.
– Там неделю рыть надо! Иди сам!
– Я вижу, тебя уже пора…— взвизгнул Сушеный бок и, подражая коменданту, показал на шею. – Этой сумасшедшей Марзий боишься? Ну так возьми с собой пистолет. И не церемонься.
Кривая талия рысью помчался к дому Лепшоковых.
– Что, опять явился? – грозно спросила его Марзий.
– А ты чего, женщина, сидишь взаперти, прячешь щенка своего? – сказал Кривой, входя в ворота и озираясь кругом.
Собака рвалась с цепи, яростно лаяла. Барана не было, он с ишаком пасся за аулом.
Кривой вытащил пистолет и подступился к Марзий:
– Ты, проклятая баба, скажешь наконец, где твой сын и где эта самая сабля?
Марзий взорвалась, страх как рукой сняло:
– Чтоб твою талию еще раз переломали твои тюремные дружки, с которыми ты сидел за воровство! Ничего, скоро ты будешь сидеть и за предательство своего народа! Придет твой час!
На шум выскочили соседки и смотрели сюда через плетни.
– Отойди! – приказал хозяйке Кривой. – Начинаю обыск.
Он начал шарить по всем закоулкам двора. Вошел в сарай, полазил и в курятнике, под навесом, шевелил бревна. Перевернул Кривой все вверх дном. Собака ни на минуту не переставала лаять на него. Он снова вытащил наган:
– Ну, баба, становись, я тебя сейчас прикончу. И богу не успеешь помолиться!
Соседки за плетнями истошно завопили.
– Убирайтесь оттуда! – крикнул на них Кривой, растерянно пряча пистолет, и попытался поговорить с Марзий по-хорошему: – Пойми, гадюка, сына твоего мы не тронем! Нам нужен не он, а конь. Ты умная женщина, но разве захочет умный человек беды сыну из-за казенного коня? Казенного!
Марзий смотрела широко раскрытыми глазами на щетинистое лицо Кривого и клялась:
– Аллах свидетель, что я сама ничего не знаю о сыне и о его коне. Но аллах свидетель и тому, что, если бы даже знала, тебе бы не сказала. Какая мать выдаст родного сына?
– Гадюка! – снова обозвал ее Кривой и пошел осматривать огород.
Марзий побрела за ним, с тревогой припоминая, хорошо ли она замаскировала бывший тайник.
Кривой, вытянув нос, как собака-ищейка, осматривал чуть ли не каждый вершок земли. «С той ночи хоть бы один раз дождь пошел!» – сокрушалась Марзий, следуя за Кривым.
Вдруг полицай остановился. Приник к земле. «Аллах мой, разнюхал!» – обомлела Марзий.
Кривой бережно поднял комочек рыхлой земли. Потом разбросал ногой кукурузные корешки. «Нашел!» – говорил его торжествующий вид.
Он приказал принести лопату и начал лихорадочно копать землю. Вспотел. Расстегнул ворот черного бешмета, сбросил серую войлочную шляпу.
Дойдя наконец лопатой до твердой почвы. Кривой понял, что обманулся. Опоздал! Сабля исчезла! Кто мог отсюда взять? Или Марзий, или… этот змееныш Шайтан! Не иначе.
Отшвырнув лопату, Кривой оделся и большими шагами пошел к воротам, чтобы поспешить к Сушеному за советом. Собака, опять увидев во дворе чужого, залаяла с новой силой.
Кривой, не останавливаясь, вытащил наган и пустил пулю прямо в пасть собаке…
Марзий с воплем кинулась к собаке, но умные глаза Самыра уже заволокло. Пес страдальческим взглядом в последний раз посмотрел на Марзий и испустил дух. Марзий стала на корточки. Сама не зная зачем, она снимала цепь с шеи Самыра. Не заметила, как плачущие соседки вошли во двор и окружили ее.
Сушеный, выслушав Кривого, понял, что исчезновение сабли— дело рук Шайтана. Мальчишка провел его. Каков щенок! Не пройдет ему это даром…
И Шайтан предстал перед старостой.
– Люди видели, как ты выкопал саблю. Где она? в упор спросил Сушеный.
«Кто же меня выследил?» – опешил Шайтан, поверив старосте.
– Я ничего не знаю, – ответил Шайтан, глядя исподлобья на грозно стоявшего в дверях Кривого.
– Нет, ты вспомни, – вкрадчиво увещевал староста, и получишь много, очень много денег, я ведь обещал.
– Никаких денег мне не надо!
Сушеный для острастки вытащил пистолет и повертел его в руках.
«Пугает… А Павка Корчагин не испугался бы!» пришло в голову Шайтану. Он выпрямился на стуле, гордо расправил плечи. Он успел заметить, как забарабанили в окно капли дождя, и больше ничего не увидел, потому что Сушеный нанес ему удар в лицо. Шайтан не упал со стула, но в глазах у него померкло, брызнула из носа кровь, заливая серую бязевую рубашку мальчика.
– Ты у меня все скажешь, сукин сын! Отведи его и запри! – приказал Сушеный Кривому.
Сразу после этого два фашиста и Кривой примчались на мотоцикле к дому Шайтана и переворошили там все вверх дном.
– Огород!
– лениво ткнул пальцем в сторону огорода один из немцев.
– Нет, там он не мог спрятать. Потащить саблю с одного огорода на другой? Не такой он дурачок, этот Шайтан, – сказал Кривой и злобно добавил сам для себя: – Сам скажет, змееныш! Сам!
Мать Шайтана, Лейла, была ни жива, ни мертва – она ничего не ведала ни о сыне, ни о сабле. Поняла только, что попал все-таки ее Шайтан в беду!