Вечный человек
Шрифт:
Зоммер не поверил, собственноручно начал полосовать его плетью, ломать руки и ноги, жечь огнем тело. Когда пытаемый терял сознание, его обливали холодной водой и возобновляли истязание.
Жизнь уже покидала истерзанного подпольщика. И вдруг Зоммер прекратил допросы. Владимир уже не видел и не сознавал, куда его волокли. Он только почувствовал, что куда-то проваливается, катится по гладкому крутому желобу. Оглушенный падением, он снова потерял сознание. Ледяная вода и нашатырный спирт привели его в себя. Он считал бы за счастье, если бы никогда больше не очнулся, если бы его прикончили ударом тяжелой
— Последний раз предлагаю: назови сообщников! — заорал палач, подходя ближе.
Владимир закрыл глаза, тело его сжалось в комок.
Зоммер что-то резко крякнул. Двое подручных Зоммера приподняли бьющегося в отчаянии Владимира и сильным рывком вниз пронзили его челюсть острием крюка.
…Подпольщики не сумели сразу же предупредить Толстого о том, что Владимир исчез, не повидав Назимова. А потом начались томительные дни выжиданий и выяснений. Разумеется, никто к Назимову за это время не являлся.
Судьба Владимира стала известна гораздо позже по рассказам немецких подпольщиков.
После долгих размышлений Назимов сам пришел к выводу, что случилось какое-то недоразумение, может быть, самое простое, а возможно, и трагическое. Но любое недоразумение — всего лишь недоразумение. И он уже раскаивался, что слишком грубо говорил с Толстым, Ведь дождаться другого удобного случая — трудно, а упустить первый случай — так легко. Что, если он навсегда упустил счастливый случай? Неужели Толстый больше никогда не придет к нему?
Но Толстый явился. С ним был Йозеф, Назимов страшно обрадовался, увидев знакомца, обнял его. Старик заметно одряхлел. Назимов принялся было расспрашивать его, но Йозеф коротко сказал:
— Выйдем на минутку.
Все трое вышли за дверь барака. В нескольких шагах остановились. Вечер был темный, в двух шагах ничего невидно. Во мраке красновато мерцали лампочки на проволочном заграждении, Йозеф прошептал:
— Борис, ты веришь мне?
— Безусловно, — Назимов кивнул в темноте.
— Тогда верь и этому товарищу. Сейчас не время подробно рассказывать о случившемся печальном недоразумении. В свое время все узнаешь. А пока — верь нам.
Йозеф исчез в темноте. Назимов прошептал на ухо Толстому:
— Я готов выслушать вас. Тот ответил также шепотом:
— Здесь не совсем удобно продолжать разговор. Они пошли в знакомую Толстому умывальню.
— Владимир погиб, — без предисловий, как и в тот раз, начал Толстый. — Он должен был сообщить вам, что в лагере уже не первый день существует подпольная организация русских военнопленных. Называется она: «Русский политический центр». Но есть еще и более разветвленная организация: «Интернациональный центр». Он руководит всеми национальными организациями. — Толстый сделал охватывающее движение руками, и Назимов увидел, что кисти рук и ладони у него обожженные, красные… — До сих пор вся наша организация занималась преимущественно политической агитацией среди заключенных,
— Я жду приказаний! — не раздумывая сказал Назимов. — Вот мой ответ.
— Хорошо, — кивнул Толстый. Он прислушался, вышел из умывальни, чтобы убедиться в безопасности. Вернувшись, продолжал: — Я сообщу центру о вашем согласии. Еще один вопрос: есть ли у вас товарищ, которому вы полностью доверяете?
— Есть.
— Кто?
— Николай Задонов. Капитан. Сейчас работает штубендинстом восьмого детского блока.
— Понятно. Мы знаем его. Вы можете привлечь и его к работе. Черкасова не забыли?
— Нет, не забыл. Он рекомендовал мне обратить внимание на одного земляка моего по имени Сабир. Он — фризер в сорок четвертом бараке.
— Познакомились?
— Да.
— Какое впечатление?
— По-моему, неплохой парень.
— Хорошо. Мы проверим его. Потом дадим знать. У меня всё. Мы расстаемся до воскресенья.
В ближайшее воскресенье вечером Николай Толстый снова навестил Назимова.
— Центр приветствует ваше согласие. Ждет от вас конкретных предложений относительно создания боевых сил из числа заключенных. Задача ясна?
— Вполне.
— На днях Черкасов познакомит вас с двумя товарищами. Оба офицеры. Вы вчетвером посоветуетесь. Думаю, что у вас уже есть кое-какие наметки? — В ответ на утвердительный кивок Назимова сказал: — Мы так и считали. У вас было достаточно времени подумать. Значит, посоветуетесь с товарищами. Но никакого самовольничания! Требуется строжайшая конспирация. Связь непосредственно со мной.
— Понятно.
Толстый протянул руку на прощание. Баки пожал ее крепче, чем следовало. Толстый слегка крякнул от боли.
— Извините, — пробормотал Назимов, — я позабыл…
— Ничего. Да, о вашем фризере… Он — рядовой. Мы используем его для других целей. А вы будете иметь дело только с офицерами. Вы уже говорили с Задоновым?
— Нет еще.
— Пора поговорить. Сначала уверьтесь в его согласии. Потом уже открывайтесь. Собраться вам лучше в детском блоке. Эсэсовцы на него обращают меньше внимания. Они сторонятся его, так как там часто случаются инфекционные заболевания. Могу сказать вам: Задонова перевели туда с определенной целью.
Раздался пронзительный свисток лагерного старосты, возвещающий отбой. Свисток повторился в разных местах, то дальше, то ближе. Вскоре весь лагерь замер.
Назимов вернулся в барак. Разделся и лег на нары. Устал чертовски, но сон не шел.
«Вот и свершилось! — думал он. — Теперь все будет зависеть от моего умения, смелости и желания… Нелегкую задачу взвалила организация на мои плечи! Задонов, узнав об этом, пожалуй, скажет: «Эта ария похлеще, чем моя!»