Вечный кролик
Шрифт:
Пока Безухий рассказывал свой план, остальные внимательно его слушали. Все оперативники должны были переодеться в гражданское и быть готовы наброситься на Ушастого 7770 в тот же миг, когда он оставит письма. Затем кто-то задал вопросы, выслушал ответы, и наконец все сотрудники остались довольны планом. Куницын не мог участвовать, поскольку его было слишком легко узнать, но вот Безухий собирался пойти с нами и руководить захватом. Правда, он сказал, что замаскируется, и мне стало интересно как. Обычно кролики не могли притвориться никем, кроме кроликов.
– А какова моя роль во всем этом? – спросил я.
– Ты – наш план Б, – ответил Безухий. – Перед
– Я не могу этого гарантировать, – сказал я. – Он ведь Лабораторный.
Безухий очень недобро на меня посмотрел.
– …но я постараюсь, – прибавил я.
– Я очень на это надеюсь, – сказал Безухий. – Ради твоего же блага.
Через десять минут инструктаж закончился.
Росс и кролики
«Кроличьим» кроличий язык называли люди, а в их языке он назывался «Нифф» – одно из немногих произносимых слов кроличьего языка. К нашему разочарованию, слово «Нифф» могло также, в зависимости от контекста, означать: «кролик», «жизнь», «целостность», «морковка (прямая)», «тепло», «небо», «храповая отвертка», «самолет», «повозка», «морковка (изогнутая)», «сыр Венслидейл», «игра в классики» и «шестицилиндровый двигатель».
До кроликов в Росс-он-Уай проживало восемь тысяч людей, и только людей. Сегодня его население выросло до двадцати тысяч, причем преимущественно кроликов. Большинство из них жили здесь уже давно и были частью раннего эксперимента по интеграции кроликов и людей, проведенного в семидесятые Крольтрудом. Крольтруд был основан как общественная организация, призванная помогать кроликам с трудоустройством. Но за прошедшие годы организация выросла, заматерела и подмяла под себя весь кроличий труд, а сейчас и вовсе стала частью Министерства кроличьих дел.
Эксперимент по интеграции в Россе был невероятно успешным и до сих пор считается золотым стандартом мирного сосуществования видов. Однако, несмотря на это, дальше дело не пошло. АКроПаСК отнеслась к идее интеграции с презрением, облила проект грязью и подала массу жалоб о том, что «невообразимо распутный образ жизни кроликов наверняка развратит нашу молодежь». Несмотря на отсутствие каких-либо доказательств тому, что молодежи для собственного развращения требовалась чья-то помощь, АКроПаСК смогла добиться того, чтобы к дальнейшей интеграции стали относиться скептически. Когда их затея сработала и планы по интеграции были отменены, партия удивилась этому не меньше общественности. Она воспользовалась этим как основой для продвижения своей антикроличьей повестки. Никто не мог и предположить, что четыре десятилетия спустя эта партия возглавит страну.
– До Росса мы лишь терпели неудачи, – сказал один из официальных представителей АКроПаСК, – а после нас ждал лишь успех.
Несмотря на антикроличий настрой политиков, некогда сонный рыночный городок Росс превратился в оживленный коммерческий центр, где процветали торговля, ремесла, писательское и художественное искусства. Также здесь появились две высшие школы, в которых изучались философия, высокая кухня и экология. Некоторые жители поначалу жаловались на кроликов, но насыщенная ночная жизнь, жизнерадостный настрой новых соседей и, конечно же, новые возможности для торговли, расположили людей к ним. Несмотря на то что кроликам платили мало, они любили быстро тратить заработанное. Особенно хорошо шли дела у баров, продававших деликатесы из листьев салата, а также у многочисленных овощных магазинов, одного успешного книжного магазина и нескольких кальянных. Кролики собирались там, чтобы обсудить политику, экономику
Крольнадзору было также важно то, что Росс имел статус «открытого города»: открытого для торговли, жительства и – самое важное – для тех, у кого был однодневный пропуск на выход из Колонии № 1, находившейся на востоке в восьми милях от города. Благодаря постановлению местных властей, принятому из самых благих побуждений сорок лет назад, автобусы с кроликами могли перемещаться между колонией и городом безо всяких проверок документов. Это стало своеобразной головной болью для Крольнадзора, поскольку члены запрещенного Кроличьего Подполья теперь могли свободно передвигаться. Ни в одной другой колонии таких свобод не было, поэтому считалось, что Подполье базируется именно в Колонии № 1.
Уже была половина четвертого, и я вместе с Безухим АЙ-002 сидел в его «Кадиллаке Эльдорадо» напротив почты.
– Фадд-Один, где вы сейчас? – спросил Безухий. На глазу у него была повязка, а на голове – набитый газетами тэм-о-шентер, скрывавший отсутствие у него ушей. Опер с соответствующим позывным доложил, что стоит напротив почты в дверях мастерской, где ремонтировали лампочки. Оперативники заняли позиции по всей округе: кто-то пил желудевый кофе в кафе на улице, кто-то оживленно разговаривал по мобильнику, а кто-то просто спрятался и ждал, готовясь оказаться рядом и наброситься на Ушастого 7770, когда тот появится.
– Вас понял, – сказал Безухий в микрофон, принимая сообщение сержанта Боскомба, что с севера к нам направляется Лабораторный кролик с портфелем в руках. Безухий посмотрел на часы, а затем уточнил у оперативника, преследовавшего почтовый грузовик, время их прибытия. Мы получили ответ, что грузовик прибудет через двадцать минут. Приняв оба доклада, Безухий вытащил из коричневого бумажного пакета морковку и стал громко ею хрустеть.
– Так, значит, вы – АЙ-002? – спросил я, стараясь не обращать внимания на хруст морковки.
– Ага, – ответил Безухий, явно не желая продолжать разговор.
Так как его фамилия состояла из букв и цифр, он явно произошел от трех лабораторных кроликов, попавших под воздействие Очеловечивания. Из-за проводившихся над их предками экспериментов у всех Лабораторных кроликов были проблемы со здоровьем. Исключение составляли потомки АЙ-002, который, к стыду своих отпрысков, был контрольным подопытным и не подвергался никаким тестам. По этой причине многие АЙ-002 испытывали чувство вины, которое нередко проявлялось в антисоциальном поведении. Вот только этого было недостаточно, чтобы объяснить обрезание ушей. Безухий наверняка совершил какое-то серьезное прегрешение. Либо совращал крольчих, либо занимался тем же, чем и сейчас. Кролики терпеть не могли коллаборационистов, равно как и тех, кто принуждал других к близости.
Еще пять минут мы сидели молча.
– Меня что, хотят проверить? – спросил я.
– Не знаю, – сказал Безухий, поднимая глаза от кроссворда, который он пытался разгадать. – А тебя надо проверять?
– Я был в составе группы, арестовавшей Дилана Кролика, – сказал я. – Старший Руководитель хотел, чтобы я подтвердил личность кролика, а я засомневался. Мой протест отклонили, но я все-таки оказался прав, и потом все пошло к чертям соба…
– Ты мне это сейчас для чего рассказываешь? – спросил Безухий. – А то ты начинаешь очень по-человечески распускать сопли и заниматься саможалением.