Вечный кролик
Шрифт:
Я почувствовал, как у меня вспотели ладони и скрутило живот. Расстраивать Старшего Руководителя не хотелось никому. Сотрудники старше меня предпочитали увольняться, лишь бы не получить от него выволочку, и смелые мужчины и женщины не раз выходили из его кабинета в состоянии травматического шока от его словесных угроз. Лишь немногие храбрецы осмеливались встретиться с ним взглядом, и я точно знал, что Тоби однажды взял выходной, после того как столкнулся с разозленным Старшим в лифте.
– Я пойду в Оперативный отдел, – сказал я. Мне нужно было проработать еще как минимум десять лет, прежде чем я мог хотя бы подумать о пенсии.
– Хорошо, – сказала Флемминг. – Встреча с нашим новым безопасником назначена на полдень. Он пояснит, что вам нужно будет сделать.
Я сел за свой стол и собрался было работать, когда в офис вошел Адриан Куницын.
Из
– Доброе утро, – сказал Куницын.
Мы тоже поприветствовали его, причем Тоби сделал это куда более радостно, ведь они вместе играли в сквош, или ракетбол, или еще во что-то в этом духе. Куницын был высоким и темным, худым как швабра, с длинными руками и ногами, которыми он постоянно шаркал по полу, как какой-нибудь неуклюжий подросток. Его острые черты лица не выражали почти никаких эмоций, а маленькие черные глазки все время бегали по комнате. К тому же через всю его щеку шли два мясистых шрама, заканчивавшиеся на его недоразвитой челюсти. То был след кроличьего укуса, который он получил во время одного неудачного задержания. После Очеловечивания острые зубы кроликов увеличились, а челюсти стали настолько сильными, что разодрать ими чью-либо плоть не составляло труда.
Все считали, что Куницыну повезло, раз он отделался всего лишь шрамами.
– Кто-нибудь хочет чашечку чаю? – спросил Куницын, понимавший всю важность офисного этикета.
– Я хочу, – сказал Тоби.
– Пит?
– Не откажусь.
Он жестом спросил то же самое у Флемминг, и она ответила ему, подняв большой палец. Куницын собрался уже было уйти, как вдруг остановился и спросил меня:
– Ты ведь сегодня с нами, в Оперативном?
– Похоже, что так.
– Молодчина.
И он ушел.
– Не повезло, – сказал Тоби. – Но посмотрите на это с другой стороны – у вас здорово получается опознавать кроликов, так что они не станут подвергать вас опасности.
– Может, и так, – сказал я, но не стал вслух говорить о том, что именно меня беспокоило. Работа в Оперативном отделе была опасной. Причем опасность состояла не в угрозе моей жизни, а в том, что я мог увидеть нечто, чего видеть совсем не хотел. Если у меня и был какой-то принцип в работе на Крольнадзор, то звучал он так: «Не высовывайся, не отсвечивай и никогда, ни за что не соглашайся работать в Оперативном отделе».
Опознаватели и опознание
Кролики всегда с трудом отличали людей друг от друга. Цвет волос, кожи, одежда, походка, украшения и голос им в этом немного помогали, но чаще всего они просто действовали наугад. А во время исследований восемьдесят два процента кроликов не смогли отличить Брайана Блессида [12] от одетой ему под стать гориллы.
Установление личности отдельных кроликов с самого начала представляло непростую задачу. Сканеры отпечатков пальцев не работали, поскольку подушечки их лап были жесткими и кожистыми, а анализ ДНК оказывался бесполезен, потому что кроличий генофонд был плачевно мал. Взрослых самцов, побывавших в нескольких пистолетных дуэлях, можно было распознать по уникальному расположению дырок от пуль в их ушах. Некоторые даже шутили, что они похожи на IBM-овские перфокарты. Но в большинстве своем подростки, самки и не дравшиеся на дуэлях самцы выглядели почти одинаково. Любого кролика, задержанного полицией или Крольнадзором, – неважно, произошел он от диких или от лабораторных, – нужно было изолировать от других, потому что, как только они оказывались среди себе подобных, их становилось невозможно отличить друг от друга.
12
Брайан Блессид (родился 9 октября 1936 г.) – английский актер кино, театра, радио и телевидения.
Но далеко не все люди были неспособны замечать тонкости кроличьей физиогномики. Тоби, я и другие – никто точно не знал, сколько нас, – обладали генетической аномалией, позволявшей нам различать
Поэтому восемь часов в день, пять дней в неделю, Тоби и я сравнивали фотографии кроликов, которым по какой-то причине понадобилось подтвердить их личность. Причин было множество: устройство на работу, получение водительского удостоверения, задержание, бракосочетание, смерть, заявление о страховом случае, смена места жительства, судебные тяжбы, сбор сведений. Чаще всего проблем не возникало, поскольку кролики либо знали, что мы их отслеживаем, и поэтому не пытались подменить свои личные данные, либо просто были честны по природе своей. Однако иногда нам попадался кролик, пытавшийся притвориться каким-нибудь другим ушастым. Между собой опознаватели называли таких Миффи.
Я вошел в систему и начал работу. Передо мной начали парами возникать изображения под заголовками «Сравнить» и «Оригинал». Я вводил вероятность того, что это был один и тот же кролик: сто процентов в случае, если я в этом уверен, ноль – если это точно разные кролики, ну и промежуточные значения в случае сомнения. У меня это хорошо получалось. Сейчас я мог опознать Миффи с точностью в девяносто два процента, а когда начинал – всего лишь в шестьдесят шесть процентов. Но никакой точной науки в этом не было. Всякий кролик, получавший менее семидесяти пяти процентов, отправлялся к другим опознавателям, а потом все оценки обрабатывались алгоритмом, который и выносил итоговый вердикт [13] .
13
Алгорим иногда чуточку менялся в зависимости от того, выполняли мы план по задержаниям и приговорам или нет.
– А вот и чай, – сказал Куницын, вернувшийся с кружками. – Внимательно смотрите в свои мониторы, ребята, мы перехватили множество разговоров, где упоминается Ниффер. И хотя мы понятия не имеем, о чем речь, судя по возрастающей интенсивности передвижений, творится что-то неладное. Будьте бдительны.
Мы приняли его сведения – и кружки с чаем, – а затем продолжили свою работу, которая, хоть и казалась простой, вовсе не была такой уж элементарной. Восемнадцать очеловечившихся в самом начале кроликов можно было строго разделить на три группы: Дикие, Лабораторные и Домашние. Проще всего опознавались Домашние, у которых имелись различные отметины, заметные даже простому обывателю. Различить коричневых Диких было намного труднее, а Лабораторных – совсем сложно, поскольку их мех всегда был белым, а глаза – красными. Я даже пробовал сравнивать рисунок вен на ушах Лабораторных кроликов, и этот сторонний проект на протяжении последних семи лет завоевывал мне ежегодную награду «За надлежащее отношение к работе», а также редкое доброе слово от Старшего Руководителя. Несмотря на все плюсы, у «метода опознавания по ушным сосудам» был один существенный недостаток – уши кролика должны были просвечиваться лампой сзади, а такие фотографии к нам практически никогда не поступали.