Вечный мент или Светоч справедливости
Шрифт:
«Честный» мент заказал пару кружек пива, бутылку портвейна «777», и, закинув ногу на ногу, приготовился расслабляться, – таким же способом, какой используют для релаксации многие российские граждане, даже те, кто это дело осуждает.
А погоды стояли такие, что всякого, кто интересуется чем-то кроме личного дохода, непременно охватило бы упоительное чувство жизни. Солнце повисло ослепительной вспышкой в небесах настолько голубых, что их цвет казался неприличным. Прыгали воробьи, собирая с асфальта хлебные крошки и шелуху семечек. Юные девы спешили мимо Андрюши, цокая по асфальту каблучками. А счастливчик Счастливцев, – тавтологичный, но при этом очень точный каламбур, – сидел без дела и никуда не спешил – потягивал с задумчивым видом пивко, да иногда
Облака стремительно проносились над головой мента и роняли тяжелые тени на кровельный скат старой крыши, где лежал я. Некоторые умеют получать удовольствие от самых простых вещей, думалось мне, а вот я давно уже разучился радоваться хорошей погоде, красоте природы, да просто тому, что живу. Меня прельщало созерцание совсем другой зелени и надежда, что когда-нибудь я отойду от дел – и вот тогда заживу по-настоящему, где-нибудь в Монте-Карло, или в Ницце. А может, на далеком австралийском континенте. Испытывая черную зависть, я смотрел на счастливого человека в оптический прицел винтовки Heckler-Koch G3 – мой любимый образчик снайперского оружия. Такие стволы на вооружении у бойцов НАТО.
Обзорность с крыши сталинского дома открывалась отличная. Андрюша Счастливцев и предположить не мог, что напоминает вошь на лысине – и мне осталось лишь прицелиться и спустить курок, чтобы его прихлопнуть. Кафе находилось в спальном закутке тихого района, рядом с платформой «Маленковская». Людей здесь совсем немного, так что уйти будет несложно.
Счастливцев отпил разом половину кружки, пригубил портвейн «777» из пластикового стаканчика. Сомнительный коктейль. Простого человека довольно быстро свернуло бы с копыт, но этот, – спасибо агентуре, все раскопали, – останется трезвым.
Следом за завистью явилась здоровая злость. Хорошо ему улыбаться. Пока одни строили жизнь – и наслаждались ею, других родная страна отправила в самое пекло – и душа их обратилась ядовитым облаком. Попробуй-ка относиться к жизни с любовью, если все время ожидаешь удара в спину. Сегодня заказали мента, а завтра пожелают избавиться от тебя самого. Трусом меня не назовешь. Но без здоровой паранойи выжить в звериных условиях российской действительности с моей профессией невозможно. Проще пересечь джунгли Амазонки с одним армейским ножом.
Некоторое время я наблюдал за славной идиллией, – Счастливцев заказал еще пару кружек и ополовинил бутылку, – прицелился менту в грудь, перевел ствол выше – если повезет, попаду в середину лба. Редкая обзорность. С такого расстояния можно прострелить голову, да еще успеть всадить несколько пуль в туловище. Я уже совсем было собирался спустить курок, даже представил очень ясно, как опрокинется Счастливцев, когда свинец толкнет его в черепушку, как вдруг послышалось хлопанье крыльев, и на винтовочный ствол сел белый голубь.
Я никогда не был суеверным, но в эту секунду у меня по спине пробежал холодок, и сердце екнуло. Я неловко взмахнул «Джеем», отгоняя птицу, непроизвольно спустил курок. Сухо щелкнул выстрел, в доме напротив раскололся и с диким грохотом осыпался, – будто бомба рванула, – двухметровый стеклянный витраж. Пронзительно завизжала не в меру впечатлительная гражданка в розовом платье.
– Вот черт! – выдавил я, отполз назад по неровному скату крыши и стал торопливо разбирать винтовку. Мне показалось, что надо мной гуляет эхо. «Вот черт! Черт! Черт!» – разноголосицей. Сиплым шепотом и громогласными раскатами. Это что еще такое?! Неужели опять?! Я на мгновение остановился, прислушиваясь. Странный акустический эффект исчез. Должно быть, показалось.
«Заговоренный он, что ли?» – думал я, упаковывая части винтовки в ничем внешне не примечательный дипломат. Некоторые любят оружие камуфлировать в скрипичный или гитарный футляр. Знавал я одного умельца, изображавшего из себя фехтовальщика. Очень, говорил, у них сумочки подходящие – вместительные и похожие на «одежду» для контрабаса. Однажды его с этой «подходящей»
Хотя в мистику я никогда не верил, в голову полезли самые разные мысли. Голубь, помешавший мне спустить курок, был не какой-нибудь сизой и безродной птицей, он был породистым и белый. С богатым оперением на толстых лапах. Крупная, упитанная, наглая птица. Будь моя воля, я бы продавал таких в турецкие рестораны. Откуда только он мог взяться?!
Я, наконец, убрал все детали винтовки в кейс, захлопнул крышку, щелкнул замками. И побежал по крыше к слуховому окну. Под ногой вдруг предательски хрустнуло, и в следующее мгновение я, так и не осознав толком, что произошло, провалился по пояс через жестяной настил и застрял в насквозь прогнившем деревянном каркасе старой крыши. Рванулся, силясь выбраться. Доски затрещали, и сломались.
Я вскрикнул и рухнул в кучи птичьего помета и перьев. Птицы обеспокоено заметались, издавая недовольное курлыканье. Сверху посыпались обломки досок и мусор. Я с трудом мог что-то различить в темноте, наполненной хлопающими крыльями, перьями и удушливой вонью. Сжимая заветный дипломат, я пополз в неизвестном направлении и уткнулся в запертую снаружи дверцу. Отошел назад, разбежался и ударил в нее плечом, но дверца только тихо хрустнула, но не поддалась.
Я огляделся, глаза привыкали к полумраку, к тому же, остатки проломленных мною досок осыпались, и сквозь отверстие на чердак проник косой солнечный луч. Неизвестный любитель птиц устроил под крышей голубятню. Судя по царящим тут ароматам и обилию помета, он никогда не убирал за птицами и приходил навестить пернатых друзей в лучшем случае раз в неделю. С противоположенной от дверцы стороны имелось окошко с закопченными стеклами. Одно из них было частично выбито, через эту дыру голуби, очевидно, выбирались наружу. Во всяком случае, один из них – если бы понять, какой именно, я бы сразу свернул его маленькую шейку.
Я еще некоторое время побился в дверцу, но она была слишком крепкой, чтобы поддаться. Я оказался в ловушке. Придется снова собрать винтовку, понял я, и попробовать выстрелами сбить замок. Но кейс открыть так и не успел, снаружи вдруг послышались торопливые шаги, и в замке заворочался ключ. Дверь распахнулась, в глаза хлынул яркий свет. Любитель птиц притащил с собой мощный фонарь. Лишившись зрения, я, тем не менее, ринулся вперед. Меня ожидал сюрприз. Оказалось еще, с чердака на лестничную площадку верхнего этажа, ведет железная приставная лестница. Ослепленный, я выпихнул голубятника наружу, и вместе мы выпали вниз, рухнув с почти трехметровой высоты. Бетонный пол показался мне очень жестким. Я приложился об него левым плечом и коленом, взвыл от боли. Чемоданчик улетел к лестнице и загрохотал по ступеням. Мне хватило пару секунд, чтобы придти в себя, – сказывались многолетние тренировки. Затем я сгреб голубятника за ворот, – на меня пахнуло застарелым перегаром, – и, дав ему в ухо, отпихнул прочь. Не обращая больше внимания на алкаша, – как выяснилось через секунду – зря, – я заковылял к лестнице. Дипломат лежал на верхних ступенях. Я склонился, взялся за ручку, и в этот самый момент мне на плечи приземлился любитель голубей, и я сам толкнул закамуфлированную винтовку, причем, там неудачно, что она полетела вниз, минуя лестничные проемы, к самому входу в подъезд. Это было полбеды. Поскольку нападавший отличался крупным телосложением, а мое правое колено было отбито при падении, я не удержался на ногах, и мы покатились вниз. При этом я поминутно бился то головой, то локтями о ступени. Последний удар пришелся о радиатор отопления, так что от боли я едва не запел фальцетом… Но каким-то чудом увернулся от направленного мне в голову кулака, ударил неожиданно ловкого голубятника поддых, сведенные в замок руками опустил ему на затылок, коленом пихнул обмякшее тело. И услышал, как хлопнула подъездная дверь. Это означало только одно – моя винтовка в дипломате сейчас будет обнаружена. А на ней мои отпечатки пальцев.