Вечный поход
Шрифт:
Хутуг-анда, что запросто разгадывал и не такие загадки, привел к ним поисковый чамбул, ни разу не потеряв следа, от самого места заточения пришлых людей. Как он это сделал – не смогли бы объяснить даже те нукеры, что были рядом с ним и наблюдали за каждым движением. Казалось, следопыт видел незримые другим знаки и зацепки везде, в том числе и в воздухе, окружавшем измятые пересохшие травы.
Мало кто уходил от Хутуг-анды. Не получилось и на этот раз…
Когда беглецов приволокли в лагерь, они упорно молчали. До самой встречи с Великим Ханом.
И даже когда их швырнули
И когда без тени испуга смотрели в пылающие гневом очи Повелителя Вселенной – молчали.
Они молчали так, словно у них никогда не было языков! И не молили о спасении даже жестами.
Только один раз дрогнули и сузились их глаза. Когда хан вытащил из-за полы халата кинжал, который им было невозможно не узнать.
Волнообразный клинок. Золотая спираль массивного наконечника рукоятки, оканчивающаяся зелёным камнем.
Кинжал «посланцев»! Их кинжал…
Вопреки ожиданию подданных, слова хана были спокойны. Пропитаны достоинством и холодным гневом.
– Слушайте, шакалы. Я буду вас сейчас резать на кусочки. Пока вы не скажете, кто вас послал. Кто желал моей смерти?
Хан, уже полностью овладев собой, говорил негромко. Но его слова буквально шипели – словно были кипящей смолою, что по капельке падала на кожу обречённых, выжигая страшные раны. И были эти внешне спокойные слова самым настоящим криком, обрывающим внутренности не хуже умелых ударов.
– Грязные твари. Черви. Я буду резать вас ВАШИМ ЖЕ кинжалом…
И лишь тогда один из пленников, тот, что постарше, нарушил обет молчания и обронил:
– Твоя воля, Великий Хан… Только… не наш кинжал в твоих руках… Это так же верно, как то… что меня зовут… Кусмэ Есуг…
Слова множились. Словно прорвалась запруда, мешавшая ему говорить.
– Если ты не забыл, о Великий… после того, как нас взяли в плен… наши кинжалы постоянно находились у вас… Нам их не вернули… И потом… на наших клинках вырезаны облака… На этом, я уверен… ЗМЕЯ…
Хан помимо воли быстро глянул на клинок. И его мгновенно изменившийся взгляд лучше любого ответа подтвердил слова пожилого пленника.
– Это злой кинжал, Повелитель… И хозяин его тоже очень недобрый… Вернее, БЫЛ таковым…
Назвавшийся Кусмэ Есугом сделал усилие и с трудом поднялся на ноги. Болезненно морщась, распрямился со скрученными за спиной руками.
Сыромятные ремни были затянуты так, что врезались глубоко в тело. Потому, после того, как сбежавших пленников нашли, никто не стал переделывать работу, которая уже была кем-то сделана на совесть. Покачнувшись, «посланник-пленник» переступил с ноги на ногу, принял устойчивое положение и продолжил. Взгляд его был немигающим и, казалось, ничего не выражал. В том числе не было в нём даже малой дозы страха.
– Ты спрашиваешь, кто нас послал… и кто желал твоей смерти… Это не одно и то же… Они из разных мест… Не вели казнить за дерзкие речи, Великий Хан… Да, мы черви… пыль под копытами твоего скакуна… Твои воины не поддаются счёту, а их кони пьют воду из сотни рек… Но, как ни велик твой гнев – суть только в тебе… Мы же только посланники… и мы выполняем волю Вечного Синего Неба… Спроси у
Хан сделал нетерпеливый жест рукой, как бы подгоняя речь пленника. Но тот продолжал говорить ещё медленнее, с трудом. И по его лицу было видно, что силы вот-вот окончательно оставят его.
– Но вот… кто послал ночных убийц… Если ты хочешь узнать это… лучше нам всё же поговорить наедине… Предостережение Неба предназначено единственно для твоих ушей… Только Оно знает, что нужно делать… Небо видит всё… ОТ НЕБА НЕТ СЕКРЕТОВ…
Должно быть, эти слова имели над ханом неодолимую силу. Он опустил плечи, помолчал, потом изменившимся голосом скомандовал:
– Пусть будет так… Отведите их в юрту Хасанбека.
…Темник бросил поводья, предоставляя коню самому решать – продолжать скачку или же постепенно замедлить шаг и просто пастись среди разнотравья. Конь выбрал последнее. Теперь даже стук копыт не отвлекал Хасанбека от дум.
…Дальнейшая беседа происходила в его юрте. Может быть, потому, что находилась она неподалёку. Или оттого, что хан и раньше часто использовал её для встреч со своими тайными посланниками и порученцами. Здесь он подолгу беседовал с какими-то пришлыми людьми в странных одеяниях, в дорожных одеждах, в пёстрых нарядах дервишей. О чём говорил он с ними и что это за люди – не ведали даже телохранители. Только-то и догадывался Хасанбек, что посылались многие и многие пришлые доверенные люди во все окрестные земли – смотреть, слушать, сеять полезные хану слухи, творить полезные деяния.
Пока нойон ханской гвардии расставлял усиленные посты на подступах к собственной юрте, пока вернулся назад – беседа хана с пленниками уже шла полным ходом. О чём говорили они в начале – неведомо. Но, войдя в небольшой отсек между внешним и внутренним пологами, Хасанбек услыхал:
– Высшая радость человека заключается в том… чтобы победить своих врагов… гнать их перед собою… как ничтожных бродячих псов… Отнять у них всё то… чем они владели… Ездить на их лошадях… Сжимать в своих объятиях… обнажённые тела их дочерей и жён… Не правда ли, Повелитель?
Темник сразу же вспомнил эти знаменательные слова. Когда-то он слышал их из уст самого хана. Но сейчас их произносил чужой голос. Ненавистный змеиный голос, выталкивающий из себя слова по кусочкам. Голос лжепосланника, что зовёт себя Кусмэ Есуг.
– Разве нам ты говорил эти слова… о смысле твоей жизни?.. Разве мы были тогда среди твоих витязей?.. Разве мы ехали рядом с тобою в охоте той?.. Откуда бы мне проведать о них?.. Небеса передали…
Сейчас рядом с ханом находились четыре телохранителя внутренней дневной стражи. Двое рядом, двое – в невидимых нишах, сокрытые пологами. Ещё четверо нукеров дневной наружной охраны неподвижно застыли перед юртой, ощупывая взглядами окрестности. Руки пленников по-прежнему были заведены назад и туго схвачены ремнями. Жизни хана в данный момент ничего не угрожало, и Хасанбек решился на краткое время выскользнуть из юрты. Проверить, не доверяя тишине и покою, посты на ближних подступах.