Вечный шах

Степанов Анатолий Яковлевич

Сообщив это, Виктор деятельно приступил к поглощению дефицитных колбас и

сыров. Дима с обидой наблюдал за этим процессом. Собирался, чтобы

ощетиниться. Собрался:

– Меня сегодня били в первый и в последний раз в жизни. И тем, кто

сделал это, еще сильно аукнется.

– Ой, не замахивайся, Дима, ой, упадешь! Кто ты есть в наших суровых

сегодняшних буднях? Фрей тонконогий, лох от стенки...

– Почему от стенки?
–

перебил Дима. Стенка эта показалась чрезвычайно

оскорбительной.

– Потому что у тебя, если ты за стенку не держишься, тонкие ножки

подкашиваются. Стой у стенки, Дима, и не двигайся.

– А если стенка вместе со мной на них двинется?
– загадочным вопросом

предположил Дима и высокомерно глянул на Виктора. Хорошо, хорошо поплыл с

непривычных двухсот пятидесяти. Виктор нарочито паузил: оторвался от пищи,

отдышался, со вниманием приступил к очередному наполнению жидкостей. Дима

гордо ждал ответа на свой вопрос.

– Стенку твою по доскам разберут, а последней дощечкой тебя по

голове, - лениво обрисовал перспективу Виктор и поднял рюмку: - Будем,

Дима!

– Моя стена - стальная!
– возвестил Дима. - Помнишь про легионы

Цезаря? Стена из сверкающих щитов надвигается мерно и неостановимо. И горе

тому, кто станет на ее пути!

– Пожалуй, двести пятьдесят для тебя - многовато! - озабоченно

заметил Виктор.

– Ты... ты...
– не находя слов, заспотыкался на личном местоимении

Дима, непроизвольно набирая в больную грудь воздух. Набрал, выдохнул и в

свободно-презрительной манере плавно продолжил:

– Что ты знаешь обо мне, бедный, несмышленый Витя? Да и что ты можешь

знать? А я знаю о тебе все. Я знаю, с кем ты спишь, я знаю, что ты пьешь,

я знаю, сколько ты зарабатываешь, я знаю, о чем ты думаешь, я знаю, чего

ты хочешь. Я знаю про тебя все, потому что я лох от стенки.

– И это тебе помогает жить?
– спросил Виктор.

– Что?
– не понял Дима.

– Что ты знаешь обо мне все.

– Нет. Мне помогает жить, что я от стенки.

– Не очень-то. Три пацана отвели тебя от твоей стенки и без суеты

пересчитали ребра.

– Они горько пожалеют об этом.

– Ты разыщешь этих пацанов и, держась за стенку, со страшной силой

изметелишь их? Картинка заманчивая, но из области маниловских мечтаний.

– Почему я? Их разыщут и накажут другие. У нас разделение труда,

Витя.

– У кого это у нас?
– тихо поинтересовался Виктор.

Ляпнул Димочка лишнее и спохватился.

– У нас - это у нас. У тебя есть друзья, Витя, и у меня есть друзья.

– У тебя не друзья - у тебя стенка, - напомнил Виктор.

– Ну, это так, образ. Все мы за друзьями, как за каменной стеной.

– Хорошие у тебя друзья. Они что, рэкетиры, что ли?

– Почему рэкетиры?
– обиделся Дима.

– Ну, ты же о разделении труда говорил. Ты, естественное дело,

интеллектуал, а они...

– А они - друзья, просто друзья, вовремя приходящие на помощь, -

перебил Дима и заговорил о другом: - Эти, как ты говоришь, пацаны у меня

из карманов все вытащили. Денег при себе у меня было мало, да и не в них

дело. В бумажнике - все мои документы. Что с ними будет, Витя?

– Если я прав, и это - пацаны, то документы твои скорее всего

накрылись: их разорвут и выбросят. Если же профессионалы, то кинут в

почтовый ящик и со временем документы возвратятся к тебе. Так что жди

пока.

– Жди меня и я вернусь, только очень жди, - нелепо вспомнил

знаменитые стихи Дима и погладил себя по голове, не по-мужски поправляя

прическу.

Все, закрылся. Больше из него ничего не вытянешь. Виктор встал,

потянулся стоя, налил по последней, объяснив при этом:

– Посошок на дорожку.

– Я совсем пьяный, Витя, - доверительно сообщил Дима. Переиграл,

правда, немного.

– Ты дома, а мне еще добираться. Будь.

Чокнулись. И опять перед Виктором оказалась фотография с лихим

всадником. Спросить, откуда она? Думать начнет, а начнет думать, вспомнит,

что Виктор конюха этого в экспедиции видел. Нет, лучше о другом, с ударом

напоследок.

– Ну, я пойду. Ты тут один сам с собой справишься? Может, доктора

какого-нибудь позвать?

– Спасибо, Витя, ничего не надо. Отлежусь, думаю, без докторов. Рад

был видеть тебя, я всегда рад тебя видеть. Извини, что не смогу проводить.

– Ничего, я уже как-нибудь, - дожевывая кусок сыра, Виктор направился

к выходу и вдруг от дверей: - Да, по поводу твоей всегдашней радости

видеть меня. Что ж ты, когда в научном городке, где мы снимали, был, нас

не навестил?

Испугался Дима, сильно испугался, и спросил поэтому неудачно:

– В каком городке?

– Опять темнишь, опять, значит бабы. Да видели тебя там, ребята