Вечный шах
Шрифт:
Тамариной стойке. Веселились и в зале, и в телевизоре. Он пил, но пустота
внутри не заполнялась.
Через час Тамара сказала:
– Ваша бутылка кончилась, Виктор Ильич.
– Тогда давай из своей.
– Не глядя на нее (любовался Эдитой Пьехой),
вяло распорядился он, допил остатки в стакане и протянул руку за казенной
уже стограммовой порцией. Он не закусывал, даже шоколадку нутро не
принимало,
соком.
Еще через час он вышел на улицу. Он не был пьян, его просто не
держали ноги. Напугав непредсказуемыми па водителя на форсаже
поднимавшегося от Трубной "Жигуленка", он пересек проезжую часть и
остановился посреди бульвара. Твердо стоять он не мог, его мотало, но он
очень хотел стоять и предпринимал для этого нечеловеческие усилия,
беспрерывно перебирая ногами для сохранения равновесия. Редкие парочки по
широкой дуге обходили его.
Некуда было идти. Но стоять не было сил, и он пошел. Длительным
зигзагом (слава богу, автомобилей не было), перешел на соседний тротуар,
обессилел, и его кинуло к стене морского ведомства. Стена поддержала его,
и он, прижавшись к ней спиной, некоторое время простоял неподвижно. Потом
сделалось все равно, и он, не отрываясь от шершавой опоры, сполз на
асфальт. Сел посвободней, закрыл глаза и освобожденно вытянул ноги.
Асфальт холодил задницу и прояснял мозги. Сидеть было хорошо. Но все
хорошее - кратко. Совсем рядом раздался разрывающий уши и душу резко
переливчатый милицейский свисток.
Через некоторое время Виктор, принципиально не открывавший глаз,
услышал визг тормозов и теплое дыхание автомобильного мотора.
– Забираем?
– грубым голосом спросили где-то наверху.
– А что с ним еще делать?
– ответствовал другой, раздраженный голос.
Его взяли под руки, и он открыл глаза. Двое штатских держали его
почти на весу, а стоявший у милицейского фургона старший лейтенант
деловито открывал заднюю дверцу с маленьким зарешеченным окном.
– В вытрезвитель?
– вслух догадался Виктор.
– А куда ж тебя еще?
– недобрым голосом ответил старший лейтенант.
– А водные процедуры будут? - весело поинтересовался Виктор.
Перспектива заночевать в вытрезвителе в покое и безопасности,
обеспечиваемой московской краснознаменной милицией, казалась ему теперь
наилучшим
– И водные процедуры будут, и штраф сто рублей, и письмо на работу.
Все тебе будет, алкоголик хренов, - объяснил старший лейтенант, наблюдая,
как двое штатских сноровисто запихивают Виктора в фургон.
Поехали. Бульварная расслабка, сидение на асфальте и решение проблемы
с ночевкой постепенно подвели к сознательным ощущениям. Виктор приходил в
себя.
– Далеко ехать, пацаны?
– весело поинтересовался он у сидевших рядом
с ним штатских. Те не ответили - много чести алкоголикам отвечать.
А ехали недолго. Фургон повернул, еще повернул - и остановился.
Старший лейтенант снаружи открыл дверцу и приказал:
– Выводите.
– Я и сам выйду, - обиженно объявил Виктор и, не дав штатским
опомниться, выпрыгнул на асфальт и тут же схлопотал страшнейший удар под
дых.
– Что-то быстро ты оклемался, - сказал старший лейтенант, наблюдая за
тем, как гнуло Виктора. И добавил раздраженно, обращаясь к выскочившим
штатским: - Я же сказал: ведите!
Штатские подхватили Виктора, который еще не мог поймать дыхание,
поволокли в черный проем, протащили по неосвещенному коридору и,
предварительно поставив на ноги, ввели в небольшую уютную приемную,
обставленную хорошей мебелью. Следом за ними в приемной появился старший
лейтенант.
– Ждите здесь, - распорядился он, а сам проследовал дальше: в совсем
незаметную дверь.
Наконец-то дыхание восстановилось. Виктор без спроса сел на мягкий
стул. Продолжавшие стоять штатские как по команде, одновременно глянули на
него, но ничего не сказали.
Окантованный металлической рамкой под бронзу черно-белый Николай
Васильевич Гоголь пронзительно смотрел на пьяного Кузьминского с
противоположной стены.
Вернулся старший лейтенант и обратился к Виктору с нежданной, как
гром с небес, учтивостью:
– Вас ждут, прошу, - и указал рукой на незаметную дверь.
Виктор вошел в большую комнату, почти зал, и вдруг увидел Димку
Федорова, который встретил его лучезарной улыбкой и располагающим
взглядом. Рядом с Димкой за длинным столом, покрытым бордовым сукном,
сидели отставной полковник Семен Афанасьевич, удачливый предприниматель