Вечный Жид
Шрифт:
Ладно, поживем — увидим.
Подписка на «Русский сыщик» в полном разгаре. Потихоньку сбивается новый коллектив. Вчера вечером ходил к Тане Павловой. Сняли друг с друга старые обиды. Беру ее к себе на канцелярию. Пока она в отделе распространения. Там трое старых работников.
Вот-вот выйдет «Так говорил Каганович». Думаю, что книга сия хорошо пойдет.
Реализуем и перескладируем имущество, отобранное у бандитов-федотовцев. Завтра в газете «На боевом посту» выйдет еще одна статья про них. В арбитраже процесс застопорился, но кое-что мы у п у т ч и с т о в уже вырвали.
Новый технолог — Вера Георгиевна — работает — тьфу! тьфу! — неплохо.
Кропаю «Агасфера».
Заседание продолжается, товарищи присяжные заседатели!
Никак не найду водителя на м о с к в и ч. Вот еще проблема… Сижу пока дома, дел и дома невпроворот. Сейчас пойду на почту.
12 сентября, суббота.
07–55. Вот-вот должна прийти Людмила Павловна Макагон, новый бухгалтер «Ратника», а может быть и «Отечества». Как дела у нее пойдут? Пока она мне нравится, а там будем, как говорится, посмотреть…
Много событий, не успевал вести дневник. Но сначала о сегодняшнем юбилее. Тридцать пять лет нашего союза с Верой! Как сейчас помню тот сентябрьский день, когда я едва ли не силой увлек ее в Анадырский ЗАГС. А вечером в домике на берегу Казачки — небольшой дружеский ужин, репетиция более шумной свадьбы, которая произошла 14 сентября. Помню: все дарили мне почему-то туфли. В результате у меня оказалось одиннадцать пар обуви. Н-да…
Уже 08–00. Людмилы пока нет. Тут на днях я раскрыл в гальюне пушкинский томик с избранными стихами, он раскрылся на XXII-й строфе 4-й главы «Евгения Онегина». Не поленюсь полностью ее переписать…
Кого ж любить? Кому же верить? Кто не изменит нам один? Кто все дела, все речи мерит Услужливо на наш аршин? Кто клеветы про нас не сеет? Кто нас заботливо лелеет? Кому порок наш не беда? Кто не наскучит никогда? Призрака суетный искатель, Трудов напрасно не губя, Любите самого себя, Достопочтенный мой читатель! Предмет достойный: ничего Любезней верно нет его.Таким образом… Вот и ответ, который я ищу всю сознательную жизнь. Ай да, Пушкин, ай да молодец!
Дела в «Отечестве» и в «Ратнике» идут так себе. Мои старания наладить работу едва ли не по часовому графику разбиваются о разфиздяйство помощников.
Подстрехин вообще ни хрена не делает. Бабченко — новый заместитель Дурандина — пока вникает только в суть дела, сорвал доставку бумаги в пятницу. Рискуем впасть в немилость у Назара, электростальского начальника производства.
Дурандин в прошлое воскресенье отправился в Воронежскую область за картошкой, прибыл с опозданием. К тому же самовольный мудак Юсов вывалил картошку в мой гараж, и м о с к в и ч третью ночь стоит на улице, а еще ни одного кг картофана не реализовали. Неделя потеряна.
Единственный человек, который профессионально понимает суть проблемы — Вера Георгиевна Здановская — новый полиграфист. Прокол Бабченко так ее расстроил, что она едва не плакала.
Примечание из 17 апреля 1993 года.
Как выяснилось со временем, расстраиваться и впадать в панику — особое качество натуры моего главного технолога. Приходится затрачивать дополнительную энергию, чтобы ввести ее в психологическое русло. Но усилия эти стоят того.
Зато благотворно действует на меня, успокаивающе влияет мой главный — и единственный пока! — редактор Галина Попова. Одно ее возникновение в конторе приводит меня в душевное равновесие.
Тьфу-тьфу-тьфу! Чтоб не сглазить…
И еще. Окончательно решил взять кредит, чтобы ускорить выпуск книг. Прежде я страх как боялся долгов, но теперь вижу, что в предпринимательстве без них не обойтись, если хочешь ускорить реализацию планов, воплощение задумок.
Говорил о кредите в банке на Власихе, сейчас от Юсова толковал с Пивоваровым. Стас обещал устроить мне кредит в банке «Енисей».
А пока весь роман «Вечный Жид» я делаю в квартире на Власихе, если не считать начальных страниц, написанных мною в больнице, в апреле-мае 1992 года.
1 октября, четверг.
07.15. Сегодня день рождения Веры. А 24 сентября умерла мама… 25-го мы выехали с Верой в Харьков, а 26-го похоронили маму в селе Старый Мерчик, недалеко от сельского дома Милы и Геннадия.
Умерла мама, когда Мила была на работе. В тот день мне везло в делах, и я думаю, что, умирая, мама просила у Бога помочь мне.
Но верно говорит народ: на Бога надейся, а сам не плошай… Теперь я просто обязан завершить роман «Вечный Жид!» В память о маме…
С понедельника кручусь, как белка. Сейчас выбиваю кредит сразу в двух банках: в Западном отделении ЦБ и в Московском филиале банка «Енисей», обещают там и там.
Примечание автора от 25 апреля 1993 года.
Никаких кредитов мне не дали…
И слава Богу! Обошелся.
13 октября, вторник.
16–10. Ночью выпал первый снег. Пишу «Жида».
14 октября, среда.
20.48. Вчера только и сумел, что записать одну фразу. Колготной день, то-сё, и т. д. Сегодня закончили возить тираж книги «Так говорил Каганович». Книга обалденная, но пока не реализуем ее никак. Помощники у меня аховые… Ну да ладно, где их взять, толковых? Пока их у меня, толковых, кроме Галины, двое — Вера да Дима. Не говоря уже о старом и верном Геннадии Ивановиче. Таня вот еще наращивает усилия.
Ночью проснулся в 02–00, не смог больше уснуть. Решил продолжить чтение боевика Форсайта «День Шакала», мусолил его с осени прошлого года. И читал всю ночь… Изюминка в том, что отсюда я беру идею основной линии, стержня романа «Вечный Жид», на который я нанизываю теперь всё, что мне захочется сказать.
После раскрытия и ликвидации заговора с применением космического, точнее сейсмического оружия, мы с Агасфером охотимся за убийцей, только не наемным, как у Форсайта, а идейным.
Ломехузы обработали одного парня из спецназа, снайпера, мастера спорта. Вбили ему в сознание — он должен убрать человека, который опустится на колено у памятника Неизвестному солдату.