Ведь я этого достойна

Зигесар Сесили фон

Элиз взглянула на картины на стене. Над кроватью висел один из котов семьи Хамфри — Маркс, спящий на кухонной плите. Картина была нарисована жирными мазками, Маркс был бирюзовый, а плита красная. Возле окна красовалось изображение ступни Дженни с оранжевым ногтями и синими пальцами.

— Ты правда классно рисуешь. — Элиз спустила джинсы до колен. — Ты не хочешь закончить мой портрет?

Дженни сняла с крючка на двери свой розовый банный халат.

— Не сегодня, ответила она, быстрой походкой направляясь в ванную. Она примет долгий горячий душ, надеясь,

что, когда выйдет из ванны, Элиз уже уснет. Утром они позавтракают вафлями, пойдут в парк кататься на санках и будут болтаться по городу, как нормальные девчонки. Больше никаких экспериментов. Что касается

Дженни, то она придавала этому слишком большое значение.

Н помогает наследнице-наркоманке выздороветь

— Держи поводья в одной руке, а хлыст — в другой, — поучала Джорджи Нейта. Они были на чердаке особняка Джорджи, но вместо того, чтобы спокойно сидеть в великолепной антикварной коляске, курить траву и целоваться, Джорджи проявляла гиперактивность, заставляя Нейта управлять экипажем.

Сам чердак был чем-то невероятным. Он был завален старинными вещами минувших эпох, но все они находились в прекрасном состоянии, как будто кто-то собирался однажды спустить их вниз и использовать по назначению. Коляска была из позолоты и обита фиолетовым бархатом, а под сиденьем, внутри кожаного короба, находились пледы, меховые накидки и муфты, чтобы не замерзнуть, когда отправляешься на прогулку. Но самым прикольным было то, что в коляску при помощи настоящей кожаной сбруи была впряжена восьмерка карусельных лошадей с перьями на головах.

— Давайбыстрее, быстрее,но-о-о, но-о-о! —кричала Джорджи карусельным лошадкам, щелкая хлыстом и подпрыгивая на красном кожаном сидении кучера.

— Тпру.

Нейт сел рядом с ней и пытался прикурить еще косячок, но Джорджи так подпрыгивала, что он выпал у него из рук.

— Черт! — раздраженно закричал он. Он перевесился через край коляски, чтобы посмотреть, куда именно упал косяк, но чердак освещался только одной тусклой лампочкой, и на белом деревянном полу его нигде не было видно.

— Ну ладно. — Джорджи выпрыгнула из коляски. Пойдем, я тебе кое-что покажу. Нейт неохотно оставил косяк там, куда он упал, и поплелся за ней подругой стороне чердака, где были свалены старые деревянные дорожные сундуки.

— Здесь хранятся все вещи от моей старой лошади, — объяснила Джорджи. Она открыла крышку верхнего сундука и достала ленты, которые надевала когда-то на лошадь во время выступлений.

— Я действительно была хорошей наездницей. — Она протянула ленты Нейту.

Все ленты были голубыми, а на них золотыми буквами были написаны названия соревнований. «Чемпион Хэмптона по классической верховой езде среди юниоров», — прочитал Нейт.

— Круто, — сказал он, возвращая ей ленты. Как же ему хотелось найти тот косяк.

— Взгляни на это. — Джорджи

достала из сундука большую пластиковую банку и вручила ее Нейту.

Банка громыхнула, когда Нейт перевернул ее. На одной стороне было написано название ветеринарной клиники для лошадей. Он вопросительно посмотрел на Джорджи.

— Это транквилизаторы для лошадей. Я принимала их раньше. Полтаблетки достаточно, чтобы отправить тебя на другую планету, клянусь.

Нейт заметил, что у нее над верхней губой маленькими капельками выступил пот. Это было странно, потому что на чердаке не топили, и у него все, на хрен, отмерзло. Он равнодушно пожал плечами и отдал ей банку.

Джорджи отвинтила крышку и высыпала на потную ладонь огромные белые таблетки.

— Давай же. На этот раз я возьму целую. А может, мы возьмем по две и посмотрим, что получится.

Ее темные волосы упали на глаза, и она нетерпеливо трясла банкой, отсчитывая таблетки.

Нейт уставился на нее и вдруг испугался. Он знал, что Джорджи уже приняла какую-то таблетку в ванной, а перед этим она выпила, так что добавлять ко всему еще лошадиный транквилизатор было бы настоящим сумасбродством. Что ему тогда делать с надравшейся девицей с передозировкой на чердаке огромного особняка в Гринвиче, штат Коннектикут, когда за окном самый ужасный снегопад за всю историю Новой Англии?

— Я, скорее всего, пас.

Он показал на маленький металлический механизм в сундуке, полагая, что это отвлечет ее внимание и она забудет про таблетки.

— Что это?

— Крючок для копыт, — быстро ответила она, протягивая ему таблетки. — Конюх с его помощью чистит лошадиные подковы. Давай, возьми одну.

Нейт покачал головой, он пытался придумать что-нибудь, что могло бы позволить им вырваться из плена лошадиных таблеток и убежать на безопасную территорию.

— Джорджи! — Своими сверкающими изумрудными глазами он посмотрел в ее темные карие глаза и схватил за руку так сильно, что таблетки рассыпались по полу. Потом заключил ее в объятия и поцеловал в темно-красные губы.

— Давай спустимся вниз, ладно? Джорджи положила свою голову ему на грудь.

— Ладно, — сказала она, слегка засомневавшись.

Ее темные шелковые волосы почти касались пола, когда Нейт нес ее по длинному коридору от чердачной лестницы до спальни. Он откинул край белого пухового одеяла и положил ее на постель, но она потянулась к нему.

— Не оставляй меня одну. Нейт и не собирался уходить. Кто знает, что она сделала бы, если бы он ушел.

— Я мигом вернусь, — сказал он, освобождаясь из ее объятий.

Он прошел в ванную, оставляя дверь приоткрытой так, чтобы видеть Джорджи, на случай, если она захочет сделать какую-нибудь глупость. На полке рядом с раковиной стояли в ряд три пузырька с прописанными лекарствами. Нейту было знакомо название перкосет: он принимал это обезболивающее, когда ему удаляли зуб мудрости, но другие названия ни о чем ему не говорили. Причем ни один из рецептов, приклеенных к пузырькам, не был выписан на имя Джорджины Спарк.