Ведется розыск
Шрифт:
Теперь я понял причину плохого настроения Есина и мысленно посочувствовал Виноградову: зная шефа, можно было не сомневаться, что он всыпал ему по первое число.
В кабинете собрались наши, и, посмотрев на выражение лица Виноградова, я понял, что не ошибся.
— Докладывай, Крылов, — приказал Есин, и я еще раз рассказал то, что удалось установить.
— Ясно? — задал вопрос Есин и, не дожидаясь ответа, продолжал:
— Все переключаются на версию «Ожогина — Леша». Подготовьте свои соображения, через два часа соберемся опять и обсудим задачу каждого. А сейчас все, кроме Крылова,
Когда мы остались вдвоем, Есин собрал все материалы и пошел доложиться руководству, а вернувшись, позвонил Зайцеву и сказал, что мы сейчас подъедем.
— Зачем? — спросил я. — Сейчас надо устанавливать Лешу, работа чисто розыскная.
Но Есин покровительственно похлопал меня по плечу.
— У нас свои возможности, а у прокуратуры — свои. К тому же обговорить направления работы никогда не мешает.
Зайцев сразу провел нас к прокурору, и я в очередной раз пересказал свою историю. Петровский выслушал, не перебивая и не проявляя каких-либо эмоций.
— Картинка получается занятная, — решил прокомментировать мое выступление Есин.
— Ожогина упорно отрицает знакомство с Лешей, даже выставляет вместо него Берберова, который уже месяц не поддерживает с ней знакомства. Ссорится с подругой, когда та застает ее за странным занятием — сжиганием какой-то красной вещи. Это наверняка его свитер, видно, на него кровь попала, вот и решили избавиться от улики.
— Картинка занятная, — согласился Петровский. — Только это все предположения, догадки, умозаключения. Может, так, а может, и не так. А нам нужны факты, доказательства, улики. Надо думать, как их добыть. С обыском к Ожогиной идти рано, а вот посмотреть за ней стоит. Очень хорошо посмотреть. Проверить связи, знакомства…
— Владимир Степанович, — вступил в разговор Зайцев, — я думаю, стоит наложить арест на почтово-телеграфную корреспонденцию Ожогиной. Если этот ее Леша подался в бега, он может подать о себе весть.
Петровский несколько мгновений поразмышлял.
— Хорошая мысль. Готовьте постановление, я санкционирую.
Я думал, что на этом наша беседа закончится, но прокурор вновь обратился к Есину:
— Как идет работа по установлению личности Леши?
— Пока результатов нет.
— У меня на приеме был сегодня гражданин Алексей Воронин. Жаловался, что его без всяких оснований инспектор Виноградов задержал возле работы, привез в райотдел и два часа допрашивал, заявив, что он подозревается в убийстве. Как прикажете это понимать?
Есин немного помолчал, и я представил, что он в этот момент думает о Виноградове.
— Ошибка произошла. Виноградов работник молодой, старательный… Данных о преступнике почти никаких нет, работаем вслепую… Все приметы — имя и красный свитер… Вот он и вышел на этого Воронина…
— Так вы собираетесь всех, кто красный свитер носит, через ИВС пропустить?
— Ну зачем же так, Владимир Степанович? — Есин попытался перейти в контратаку. — Надо же и нас понимать. Люди стараются, ночей не спят, ищут на ощупь… Ошибки тут вполне возможны. Тем более Виноградов — работник неопытный…
— Вы это бросьте, — жестко сказал Петровский. — Виноградов неопытный, пусть так, а вы для чего? Вы-то, я надеюсь, себя новичком не считаете?
Есин хотел что-то сказать, но вовремя передумал. Петровский был прав.
— Если нечто подобное повторится, дело кончится дисциплинарным преследованием. — Посмотрев на красное лицо Есина, Петровский, очевидно, решил, что с него хватит, и обычным тоном закончил:
— Можете быть свободны. Если появится что-нибудь интересное, докладывайте в любое время.
— Ну, досталось на орехи? — весело спросил Зайцев, когда мы вышли из кабинета прокурора. — Шеф сегодня не в духе. Нам он с утра тоже разнос устроил.
Обговорив со следователем некоторые детали, мы с Есиным вернулись в отдел.
Утро, как обычно, началось с телефонных звонков: оперативного работника легче застать на месте в начале дня, поэтому в это время на нас обрушивается колоссальный поток информации. Когда лавина звонков начала иссякать и паузы между ними становились все длиннее, на связь вышел Зайцев.
— А где начальство? — спросил он, поздоровавшись. — Все утро не могу никого поймать.
— Начальник — в исполкоме, Фролов с Есиным — в управлении. Зато Крылов, как всегда, на месте, — бодро ответил я.
— Ну давай тогда быстро ко мне, есть новости, — чувствовалось, что у Зайцева отличное настроение.
— Что же за новости? — полюбопытствовал я.
— Не по телефону. Приезжай, увидишь.
Такой ответ окончательно заинтриговал меня, и я отправился в прокуратуру.
— Ну, что нового у сыщиков? — весело встретил меня Зайцев.
— Я чувствую, что у следователя больше новостей.
— Это точно! — радостно засмеялся Зайцев. — Ну а все-таки, как себя ведет Ожогина?
— Очень скромно. С работы — домой, из дома — на работу. Контактов с прежними знакомыми не поддерживает, не выпивает. Прямо не узнать…
— Очевидно, чего-то ждет, — прищурился Зайцев. — Скорее всего ждет перемен в своей судьбе. И недаром — ей поступило письмо. Правда, она его еще не получила.
Тут я вспомнил, что Зайцев наложил арест на корреспонденцию Совы, и, хотя никогда не считал эту меру достаточно эффективной, почувствовал, что на этот раз я ошибся.
— Где же это письмо?
— А вот оно. — Зайцев бросил на стол синий прямоугольник. Я осмотрел конверт.
Письмо было отправлено из Одессы пять дней назад. Ну и темпы у нашей почты! В графе «Обратный адрес» стояла неразборчивая закорючка.
Я вынул из конверта исписанный листок и бегло прочел его.
— Ну, что скажешь? — поинтересовался Зайцев.
— Странное письмо. — Я стал читать еще раз, более внимательно. Послание было коротким: «Здравствуй, моя дорогая Галочка! Привет тебе и горячая любовь с берега синего моря. Приехала сюда, потому что тут есть друг, с которым мы работали у хозяина. Как поживает Ира, спрашивала ли она про меня? Деньги у меня кончились, вышли сколько можешь на Главпочту, до востребования. Скоро мы с тобой встретимся, и все будет, как я обещала. Если Ира сильно мною интересуется, сделай, как договаривались. Целую тебя сто раз в губки, твоя подруга Тамара».