Ведическая граматица
Шрифт:
Давайте ещё раз посмотрим, с какой целью Солунские братья явились в Русь. С точки зрения идеологического простора и объекта влияния – пришли на целину, поле не паханное. Простодушный, доверчивый народ, сформированный и сложенный из множества этнических пластов, для иноземца не понятно, как и чем сцементированный. Это был 860 год, уже не благополучный, поскольку через пару лет призовут варягов. Кирилл, тогда ещё Константин по прозвищу Философ, шёл с черноризным братом Мефодием вообще-то в Хазарию, чтобы склонить тамошних иудеев и мусульман принять христианство. Не Русь, а Хазария тогда считалась ключевой страной на востоке, и кто имеет в ней рычаги влияния, тот и правит этой стороной света. Готовясь к испытанию вер, братья остановились в Корсуни, где старший каким-то чудесным образом очень скоро изучил еврейский и самаритянский языки, а заодно и славянский в русской версии (тогда его ещё не выделяли из общего тела славянского ДАРА РЕЧИ). Обращать русичей в христианство Солунские братья вроде бы не собирались, вздумали только посеять зёрна своей веры, запустив в народ перевод греческих богослужебных книг. До официального принятия христианства на Руси оставалось ещё более ста лет, устои ведического православия были на удивление прочны, как каменные жернова, способные перемолоть любое прилетевшее извне зерно в муку. Сам Константин Философ признался, что увидел у одного жителя уже переведённые на русский и записанные соответствующим письмом псалтирь и евангелие. То есть, кто-то уже опередил и зёрна христианства давно посеял, а веротерпимость – признак стабильности духовной жизни, вот только «наряд» в земле вельми великой и обильной отсутствовал.
Спор с раввином и имамом в Хазарии Константин проиграл, хотя в житиях убеждают – победил. Но судить можно по историческому факту: хазары не приняли христианства. А те две сотни крещённых им чёрных хазар (булгар) – не результат вояжа миссионера. Однако посрамлённый Философ вернулся в Рим полный новых планов и замыслов, куда приложить силы. Видимо, он был неудовлетворён или даже возмущён русской Ведической Граматицей и переводом священных христианских книг, обнаруженных в Корсуни. И замыслил великое – дать всем славянам своё письмо.
Тут и начинается главная интрига, вызывающая рой вопросов. Риторические я опускаю и оставляю один: что так смутило Философа в захудалом для Европы местечке Корсунь (даже для Руси Тьмутаракань!), что он создаёт новый алфавит для всех славян? Должен быть мощный посыл, конкретная мотивация. Мало того, Константин обращается к Папе Римскому, дабы отстоять право служить церковные службы на славянском! (До этого служили только на еврейском, латыни и греческом – на тех языках, коими было написано на кресте имя распятого Христа). И впоследствии получает соответствующую буллу!
Прочитать послание Константина к Папе нам не удастся, если оно и сохранилось, то до сих пор остаётся под грифом особой секретности. Поэтому можно лишь предположить, что путешествующий миссионер Философ был серьёзно озабочен высочайшим состоянием ведической культуры, существующей в ту пору на Руси, а более – образованностью и силой влияния, оказываемого на весь славянский мир. Скорее всего, в Риме, да и во всей христианской Европе об этом не знали и до Кирилла к потенциалу Руси серьёзно не относились, выделяя одну лишь Хазарию.
По уверениям учёных, русский язык (Великая, Белая, Малая Русь) ещё не выделялся в отдельный, существовал в общем строе славянского ДАРА РЕЧИ. Но почему только оказавшись на Руси, в соответствующей языковой и культурной среде, Солунские братья вздумали «подарить» письмо и грамоту всем славянам? (Некоторые источники вообще приписывают им и сотворение языка!) А не выделялся русский, потому что до Кирилла и Мефодия его никто не выделял! Не заглядывали на Русь великие учёные мужи Средиземноморья, а если отдельные арабские путешественники и забредали, то по достоинству оценить его не могли и тревоги не поднимали. «Цивилизованный» мир переживал эпоху рассвета новой религиозной культуры, был самодостаточен и опасался лишь варварских набегов, ещё помня поход Аттилы. В Риме к славянам вообще было пренебрежительное отношение, примерно такое же, как нынче у американцев к России. Диковатые людишки в скифских валяных шапках, варварская холодная страна, неведомые просторы, грязь, худые избушки, убогость и никаких тебе сверкающих золотом дворцов – тогдашних признаков «культурности».
Вероятно, Константин и в самом деле был полиглотом, и, только соприкоснувшись с великим и могучим, в короткий срок пребывания в Корсуни определил, что русский – хребтовой, основополагающий, ключевой язык из всех славянских. Мало того, имеет развитую письменность и значит, книжное наследие, а население – чуть ли не поголовную грамотность! Вот эти качества просвещённый муж Константин и узрел. Ну, что ещё могло побудить мудрого, по-гречески образованного человека, при жизни получившего прозвище Философ, ратовать за право совершать литургию на чуждом церкви славянском языке? Причём, идея эта возникла у него в захудалой Тьмутаракани! Вся же предыдущая жизнь миссионера не предвещала столь резкого поворота, и мечтать не мог, что останется в истории, как создатель письма – кириллицы.
А что подвигло всемогущего Папу нарушить правило, изменить священный догмат? Обширный тогда славянский мир, ведомый его восточной влиятельной частью, мог навсегда уйти из перспективной зоны распространения христианства. Или даже составить конкуренцию. Следовало мало-помалу приручать его, начиная с западных славян, уже принявших новую веру, а в восточных языческих областях сеять семя, которое со временем даст всходы. Что, как не литература, может исподволь сформировать будущих последователей в среде грамотного населения? Читающего и пишущего «чертами и резами»? Но литература требовалась каноническая, изложенная адаптированным к христианству славянским письмом.
Была ли у западных славян своя письменность, вопрос сложный, но скорее всего, да, поскольку тогда не существовало международной изоляции, мир был взаимообразно проникаем во все четыре стороны, и люди, не имея над собой довлеющей догматической религии, свободно обменивались нравами, привычками, традициями. Но с приходом христианства всё изменилось, возникло понятие ересей, «язычников поганых», и началась жёсткая борьба с инакомыслием. Западные славяне первыми попали под её топор, и если не утратили своей письменности, то получили запрет ею пользоваться, тем паче, в богослужебных целях, и массово осваивали греческую, вкупе с языком, как мы сейчас английский. Существующая же на Руси письменность не подходила по идеологическим соображениям, скорее всего, как раз из-за азбучных истин, заложенных в плоть Ведической Граматицы. Кстати сказать, в греческом (и его кальке – латинице) никаких истин нет, а есть простое перечисление названий знаков – альфа, бета (вита), гамма, дельта и т. д. Всякая заимствованная знаковая система не имеет корневой связи с этническим сознанием, а плавание аргонавтов за Золотым Руном лишний раз об этом свидетельствует.
Так что азбучные истины на Руси по-своему уникальны, традиции закладывать их в европейские алфавиты не существовало. Кроме того, разночтение буквы В в греческом (бета и она же вита), «плавающее» (дифтонги) звучание знаков от условий сочетания и местоположения, переход некоторых из гласных в согласные (как ипсилон), глухих в звонкие – всё это говорит о младосущности алфавита или о его заимствовании из другой культуры.
Приспособление чужой знаковой системы (азбуки в том числе) под уже сложившийся устный звуковой ряд представляется в образе расстроенного рояля: вроде бы и музыка, но без гармонии. Греки меж тем уверены, что они принесли миру культуру, в том числе письменную! В «Сорока уроках русского» я писал о цели путешествия аргонавтов к берегам северного Причерноморья, и что есть «Золотое руно». Чтобы не повторяться, скажу, что эллины несколько переработали привезённую руническую письменность, даже в какой-то степени облагородили её, но развить и полностью адаптировать к устному языку даже мудрым грекам не удалось. Греческий алфавит и теперь висит на греческом языке, как одёжка с чужого плеча.
Знаковая система – это жёсткая форма сосуда, рисунок которого продиктован изначально вложенным в неё содержимым. Любой иной продукт, если это не жидкость, будет проигрывать в объёме, либо объём – продукту. Это всё равно, что носить флейту в футляре от виолончели. С такой проблемой и столкнулись Солунские братья, когда принялись конструировать из трёх азбук одну для всех славян. Объём в 44 знака, и это для неграмотного населения Болгарии и Моравии, например?!
И тут вылезла наружу ещё одна неожиданность: сам русский язык, будучи самостоятельным и цельным, решительно не годился для христианского ортодоксального вероучения и канонического богослужения. Дар Речи насквозь был пронизан ведической символикой (за счёт слогокорневой солнечной основы). Необходимо было ввести в обиход как можно больше греческих и латинских слов, дабы разбавить высокую концентрацию языческой образности Дара Речи и избегнуть непроизвольного служения «поганым» богам. Это потребовало замены в имеющейся азбуке наиболее «вредоносных» знаков на греческие и нейтральные глаголические. И Солунские братья с великим прилежанием и в спешном порядке берутся за алфавит и переводы.