Ведьма Аглая
Шрифт:
Ей ответили:
– Все!
– Тогда прошу минутку внимания!
Надежда Александровна повернулась лицом к женщине в короткой шубке, кивнула ей, как своей знакомой и, обращаясь к ученикам, произнесла торже-ственным голосом:
– Дорогие ребята! Я с большим удовольствием хочу представить вам Аглаю Револеновну – журналиста и фотографа вечерней газеты. Аглая Револеновна пришла к нам, чтобы снять, а точнее сказать, сфотографировать лучших учени-ков нашей школы, то есть, вас. Поэтому я убедительно прошу отнестись к пред-стоящему мероприятию со всей серьезностью:
Прикрикнув на одного из расшалившихся отличников, Надежда Алексан-дровна предоставила гостье слово.
Проводив недовольным взглядом завуча, Аглая Револеновна вынула из ши-роких рукавов шубки тонкие руки.
– Значит так, – заговорила она слегка раздраженным голосом. – Сейчас мы выйдем на улицу, построимся на ступеньках в четыре ряда и быстренько, пока не пошел снег, сделаем несколько снимков для статьи.
– Что за статья? – громко спросил Леха.
Аглая Револеновна нахмурилась.
– Статья называется: “Наше счастливое детство”. Поэтому прошу привести себя в порядок: причесаться, пригладиться, поправить шапки. Чтобы всё выгля-дело как на картинке! Еще вопросы есть?
Вопросов не было.
– Тогда прошу! – Аглая Револеновна засунула ладони в широкие рукава шубки и кивнула в сторону входной двери.
Пока школьники, весело переговариваясь, выходили из школы, Надежда Александровна нахваливала их Аглае Револеновне.
– Это – золотой фонд нашей школы. Все как один – отличники, активисты, умницы. А какие таланты! Возьмите хотя бы Лешу из седьмого «Б». Он у нас настоящий художник. Да-да! Говорят, – наклонившись к уху Аглаи Револенов-ны, завуч понизила голос, – в его руке любая кисть становится волшебной… Ко-нечно, в этом есть некоторая доля преувеличения, но, поверьте, портреты он ри-сует не хуже Айвазовского.
– Айвазовский не писал портреты, – буркнул проходивший мимо Леха.
– И учится он хорошо, – продолжала Надежда Александровна. – Правда, как многие талантливые люди, немножко любит поспорить, и к тому же… как бы вам сказать…
– Считает себя самым умным. Да? Я угадала?
Не дожидаясь ответа, Аглая взяла стоящий рядом на штативе фотоаппарат и, повернувшись к ней спиной, вслед за Лехой вышла из школы.
***
Пока школьники выстраивались, как им было велено на ступеньках крыльца в четыре ряда, Аглая Револеновна крутилась возле фотоаппарата. Но вот при-никла глазом к окуляру и, подняв левую руку, приказала замереть.
Только сейчас, стоя перед объективом фотоаппарата, Леха понял, что не только ученики и учителя всё сегодняшнее утро мечтали о новогодних чудесах, этих чудес, прежде всего, ждал он сам.
«Нет, в самом деле, – думал он, – разве это не чудо то, что моя фотография в скором времени будет напечатана в газете огромным тиражом и многие совсем незнакомые люди увидят, а, может быть, даже запомнят мое лицо. Впрочем, главное не это, главное…»
Леха представил себе, как где-то в Сибири, в
Стараясь не моргать, Леха уставился в объектив фотоаппарата.
Прошла одна секунда, вторая, третья…
Аглая Револеновна подняла голову. Поморщилась, снова приникла глазом к окуляру и снова выпрямилась.
– Эй ты, мальчик в старом капоте! – кивнула она в сторону Лехи.
– Кто? – приложив ладонь к груди, удивленно спросил тот. – Я?
– Да, да, ты. Выйди из кадра!
Леха непонимающе захлопал ресницами.
– Зачем выйди?
– Ты помнишь, как будет называться статья в газете?
– Наше счастливое детство.
– Правильно! А как можно называть детство счастливым, если оно прохо-дит в таком вот оборванном пальто?
Леха осмотрел одежду.
– И нигде оно не оборвано.
– Ты ещё будешь спорить? – воскликнула Аглая Револеновна. – А ну, я ска-зала, выйди!
Увидев, что мальчик не собирается выполнять приказание, она демонстра-тивно отошла от фотоаппарата. Повернулась к Надежде Александровне и сказа-ла строгим голосом о том, что если этот Айвазовский через пять секунд не вый-дет из кадра, она будет вынуждена прекратить съемку.
– Но предупреждаю! За срыв работы вас и вашего директора ждут большие неприятности!
Надежда Александровна обескуражено посмотрела на Леху и Лехино паль-то. Перевела взгляд на окна кабинета директора школы, где, как ей показалось, промелькнула тёмная тень, и неуверенно произнесла:
– Вы только, пожалуйста, не волнуйтесь. Пальто, конечно, не новое, со-гласна, зато, посмотрите, какая у мальчика замечательная улыбка. Это просто прелесть! – Она повернулась к Лехе. – А ну, Леша, улыбнись.
Леха еще сильнее захлопал ресницами.
– Вы что себе позволяете! – Аглая Револеновна накинулась на Надежду Александровну. – Вы представляете, что будет, если газета с фотографией этого оборванца попадет на глаза иностранцам! Что они подумают о наших детях, о нас с вами?
– Что?
– Они подумают, что у наших детей нет счастливого детства, и решат, что всё написанное в статье является ложью! Неужели непонятно?
Надежда Александровна задумалась. Еще раз внимательно посмотрела на Леху и беспомощно развела руками.
– Я не знаю.
– Да чего тут знать! В статье говорится о том, что у наших детей есть всё для того, чтобы хорошо учиться, весело отдыхать, и нигде… – она замахала ука-зательным пальцем перед лицом Надежды Александровны, – я повторяю, нигде не сказано про то, что кто-то у нас еще ходит в обносках!
Аглая Револеновна строго посмотрела на окончательно растерявшегося заву-ча. Досадливо махнула рукой и, обращаясь к школьникам, сказала:
– Значит так! Либо ваш Рафаэль Айвазовский немедленно выйдет из кадра, либо статьи в газете не будет. Решайте. Даю три минуты.