Ведьма Дивнозёрья
Шрифт:
Пока Аленка держала горлицу, Тайка накладывала шину из картонки и клеила пластырь. Подвес соорудили из старой Аленкиной панамы, проделав в ней дырки для ног.
Горлица сперва дрожала, но вскоре успокоилась. Наверное, поняла, что ей не хотят навредить. За все время она не проронила ни звука, лишь морщилась и кусала губы, когда Тайка бинтовала лапку.
– А что она ест? – Аленка с интересом рассматривала птицу.
– Я схожу, соберу еще зерен жар-цвета, – Тайка достала из аптечки пипетку. – А пока дам ей попить.
От воды горлица не отказалась. Нет, все-таки ну на кого же она так похожа?
– Слушай, а вообще много таких в дивьем царстве? – Аленка одним пальчиком погладила горлицу по крылу, та оскалилась, и девочка отдернула руку.
– Да. Бабушка рассказывала про сирина и алконоста. У них тоже человечьи лица, но сами птицы размером с тетерева или даже больше. Сирин всегда грустит и плачет, алконост, наоборот, радуется и смеется. А наша молчит. Неправильная какая-то…
Горлица скривилась.
– Тай, мне кажется, она тебя понимает… – шепнула Аленка.
– Нет, это просто совпадение. Хоть она и дивья, а все же птица.
Горлица показала язык и отвернулась.
– Тоже совпадение? – усмехнулась Аленка.
Тайка не нашлась, что ответить.
– Хозяйка, просыпайся, беда! – Домовой Никифор тряс ее за плечо.
За окном стояла глухая ночь. Тайка вскрикнула спросонья, а домовой приложил палец к губам.
– Ш-ш-ш, в доме чужак. Окно распахнуто, и половицы скрипят, будто ходит кто. Я из подпола высунулся – и вдруг таким холодом повеяло, будто зима настала. А вечер-то жаркий был… Может, зря ты эту птицу дивью в дом притащила?
– Пойдем посмотрим. – У Тайки застучали зубы. – Вдвоем не так страшно. Где Пушок?
– Дрыхнет небось, – Никифор вцепился мохнатыми лапами в ее руку. – Его и пушками не разбудишь. Пф, охранничек…
Тайка огляделась: взгляд упал на удочку, стоящую в углу. За неимением лучшего схватила хотя бы ее и помчалась на кухню. Никифор бросился следом.
– Только свет сразу включи, хозяюшка. Ночные твари не любят его, боятся.
Тайка последовала совету домового. Ворвалась, щелкнула выключателем и встала на пороге, воинственно потрясая удочкой.
– Кто здесь?
В лицо дохнуло холодом. В пяти шагах от нее маячила скрюченная фигура в черных лохмотьях: это был не кто иной, как сбежавший упырь. В его костлявых руках, беззвучно крича, билась горлица.
– А ну стой, гад! – Тайка наугад хлестнула незваного гостя удочкой, да так удачно, что упырь, схватившись за ухо, выпустил птицу и взвыл.
Никифор успел подхватить горлицу и закатиться с ней под стол, а из-за печки вылетел разбуженный Пушок.
– Караул! Грабят! – Он вцепился когтями в упыриную плешь.
А Тайка вспомнила, что она как-никак ведьма, а не просто маленькая напуганная девочка, сложила пальцы особым способом и зашептала. Эх, жаль, водицы наговоренной нет, а до чеснока в ящике не добраться.
Упыря скрючило, но ненадолго: сверкнув алыми глазищами, он сграбастал Пушка когтистой лапой, отшвырнул прочь и пошел прямо на Тайку. Длинным, как у змеи, языком упырь облизал тонкие губы и издал гадкий скрипучий звук – Тайка не сразу поняла, что это смех.
– Силенок у тебя маловато супротив меня, ведьма. А ты молодая… вкусная, небось.
Он протянул худосочную руку и вырвал у Тайки удочку.
В этот миг с улицы донесся собачий лай, и в раскрытое окно, расправив крылья, впрыгнул Снежок. Храбрый щенок зарычал на упыря, и тот на негнущихся коленях попятился.
– Не может быть! Откуда у тебя симаргл?
– Оттуда, – на подоконник вскарабкалась Аленка. – Снежочек, взять!
Пес цапнул незваного гостя за ногу, но ухватил лишь лохмотья. Ветхая ткань треснула. Упырь завопил, бросился во второе – закрытое – окно, пробив его собой, и исчез в ночной тьме под звон осколков.
– Уф, – Тайка выдохнула. – Спасибо, Аленушка, выручила.
– Не мне, а Снежку спасибо, – улыбнулась та. – Вот кто настоящий герой.
Хорошо, что коловерша лежал в обмороке и не слышал этих слов.
Никифор вылез из-под стола и протянул Тайке горлицу в панаме.
– Береги ее, хозяюшка, как зеницу ока. Чую, непростая птица. И упырь энтот за ней еще вернется.
Тайка отобрала у Снежка обрывок упыриной мантии и показала горлице:
– Узнаешь?
Та покачала головой.
– Хм… странно. А я думала, старый враг… Ну, у нас к нему свои счеты. Давайте завтра поймаем гада!
Следующий день пролетел незаметно. Симаргл после ночных подвигов сладко посапывал под диваном, Тайка читала записки про упырей, Аленка бегала в магазин, Никифор готовил, Пушок страдал – в общем, все были при деле.
К вечеру дом превратился в настоящую противоупыриную крепость: всюду висели связки чеснока и обереги, заговоренной водицей наполнили не только кастрюли, но даже умывальник. И только разбитое окно оставили без защиты: пусть лезет – и попадет прямо в западню. Горлица, наблюдавшая за этими приготовлениями, беззвучно вздыхала.
Караулить условились парами, первая половина ночи досталась Тайке с Пушком. Свет, конечно, пришлось погасить, но коловерша прекрасно видел и в темноте.
Когда пробила полночь, пустая оконная рама скрипнула и в проеме показался темный силуэт. Упырь спрыгнул с подоконника, крадучись, пошел к горлице, и…
– Мочи гада! – Пушок ударился всем телом о выключатель, а Тайка врубила велосипедную фару.
Ночной гость вскрикнул и шарахнулся, уронив со стола вазу с цветами:
– Проклятье!