Ведьма для деликатных поручений
Шрифт:
Я больше никогда не посижу с друзьями за бокалом вина, не съезжу на дачу к родителям, не поиграю с лохматой Чарли. Я больше не смогу выговаривать Андрюшке, какой он оболтус. Больше никогда…
Все что я ценила, что казалось мне важным. Все ради чего я жила, откладывала деньги – в один момент все оказалось бессмысленным.
У меня опустились руки.
Разум кричал, что все не так плохо. У меня есть две руки, две ноги и голова, а значит, я смогу найти какое-то дело. К тому же, у меня уже появился первый знакомый и первые враги. Кто знает, что приготовил день завтрашний? Может быть, не все так плохо?
Вот только апатия была сильнее. Я ничего не хотела. И ничего не могла.
У меня отказали руки, ноги. А вместе с ними, кажется, и голова.
Там было пусто-пусто…
Кажется, потом кто-то появился. Кажется, меня о чем-то спрашивали. Я не могла ответить. В себя меня привела боль. Кто-то взял меня за волосы и перевернул на спину.
В моей душе вспыхнула ярость. В глазах прояснилось. Тело вспомнило о том, что оно состоит не из макарон и даже умеет гнуться в сочленениях.
Медленно, осторожно, словно я была хрустальной и при неловком ударе могла разбиться, я подтянулась на руках. И устроилась у стены, опираясь на нее головой.
Напротив меня был совершенно незнакомый мужик.
– У вас всегда такой оригинальный способ знакомиться с дамой? – поинтересовалось я хрипло. Похожа я была явно сейчас не на даму, потому что мужика от меня даже немного шарахнуло. Могу себе представить. Сорванный от слез голос, алый нос, горящие скулы, изможденный вид. Одним словом – чучело в порванных и местами обожженных тряпках.
В себя незнакомый тип пришел быстро. И слова его были гениальны:
– Не знаю, о какой даме вы говорите, но я считаю до десяти и вызываю стражу. Вам отсюда лучше убраться! Иначе вас ждут каменоломни. Вам там обязательно понравится. Такая очаровательная продажная девка. Вы быстро подзаработаете пару звонких монет. А если еще ножки перед стражей раскинете, так вообще будете, как сыр в масле кататься.
Меня только что обозвали проституткой.
Вот этот мужик, который ничего обо мне не знает, заявился сюда как к себе домой и обозвал меня проституткой? Наверное, я должна была заплакать. Сказать, что он ничего не знает. Потребовать позвать сюда настоящего хозяина дома. Попробовать доказать, что я честный человек. Как-то объясниться.
Но…
– А вы кто такой и по какому праву здесь варежку разеваете? – поинтересовалась я, закинув ногу на ногу. – Понимаешь ли, заявляется тут некий хмырь, начинает добропорядочных девушек обвинять, черт знает в чем, и считает, что это сойдет с рук? Я искренне рекомендую вам извиниться. В противном случае, за оскорбление я могу открутить вам голову. Не знаю, в курсе ли вы как это выглядит. Хрустят косточки, жилы повисают на тонких ниточках. Сгнившие кости осыпаются прахом. Впрочем, – я сама испугалась тому жуткому накалу, что прозвучал в моем голосе. – Не извиняйтесь. Не надо. Оскорбите меня еще раз, и я приведу свою угрозу в исполнение. Это совершенно дивное занятие, которого я была долгое время лишена.
Мужчина посерел. Наверное, это должно было меня остановить. Помочь мне как-то взять себя в руки. Но тяжелое утро, отвратительный день… В общем, моей вины не было, но «Остапа понесло». И как понесло!
Я видела, что человек испуган и «дожимала» его.
– Я, знаете ли, очень люблю изучать человеческие души! – словно сам собой болтал мой язык, пока разум четко фиксировал. Правда.
– Это такое приятное занятие. – Ложь.
– Вначале ищешь, какие у человека болевые места, нарывы, что заставляет его сходить с ума от боли и беспокойства. – Правда.
– А потом бьешь в эти места! – Ложь.
– Стыдно признаться, место ,где я была запечатана, – Ложь.
– Заставляло меня сходить с ума. – Ложь.
– Так, как вы говорите, вас зовут и кто вы?
– Я Муль. Местный стряпчий.
– А что делаете здесь? – продолжила я, разглядывая наращенные ногти и с удивлением констатируя, что мои коготочки выдержали марш-бросок на ура. Только стали какими-то уж больно твердыми, как настоящими.
– Слежу за комнатой господина…
– А господинчика нашего как зовут?
– Господин Дай. Дайре фон Шлосс.
– Щупленький. Рыженький?
– Да.
– Ясно. Можешь быть свободен, милейший. Твой господин лично пригласил меня в гости. И твое своеволие может ему очень не понравится. А теперь, идите, идите. Если не хотите, чтоб все, что уже здесь прозвучало, было испробовано на вашей шкуре.
Я еще договорить не успела, а от стряпчего не осталось и следа. Как-то он уж очень быстро мне поверил. Странный малый.
Ой, а вот, кажется, и тяжелая гвардия пожаловала.
Так-так, что у нас там?
И снова без стука что ли?
Выломанная дверь пролетела по полу. Бедный мой новый знакомый Дайре фон Шлосс, ему придется раскошелиться на эту несчастную дверь.
А ворвавшийся в комнату наряд стражи уже гулко грохотал:
– Леди Неназвавшаяся, вы арестованы по подозрению в шпионаже!
Глава 3. Опасная клевета
Так. Теперь шпионаж. Очаррровательно.
Теперь бы еще понять, как правильно отреагировать, и надо ли это делать с учетом вот этого двигающегося металлолома?
То, что я с ними не справлюсь, и дураку ясно. Я не дура, поэтому даже и пробовать не буду. Эти бугаи меня могут и растоптать, не заметив. Поэтому, посижу тихонько, послушаю, чего они скажут.
Других вариантов у меня в любом случае нет и не предвидится. Если мне повезет, то человек, к которому меня отведут, будет вменяемый. Если не повезет… Нет. Вот о плохом я лучше пока думать не буду.
Протянув руку, я улыбнулась стражнику, стоящему впереди.
– То, что я шпионка – это чье-то голословное обвинение, пока не доказанное. Меня оболгали, и я могу это подтвердить. А вот встать отсюда без чужой помощи, уже никак. Помогите мне, пожалуйста.
С этих ребят прямо сейчас можно писать картину «шок – это по-нашему». Но говорила я искренне и всего сердца, а говорят, что правда может растопить любое сердце. Не знаю уж, топит она там что или нет, но стражник наклонился ко мне и деликатно придерживая под локоть, помог подняться. Я пошатнулась, ойкнула от боли, наступив на левую ногу, но устояла. Можно даже себя похвалить.
Но далеко я точно не уйду, это не вызывает никаких сомнений.
– Леди, – взгляд стражника смягчился, хотя повода для этого я вроде бы не давала. – Вы… больны?