Ведьма для императора
Шрифт:
— Я ведь справлюсь? — глупо спросила я.
— Все женщины справляются, госпожа, — шёпотом бросила Рис и открыла передо мной дверь в покои.
Ощутив неясный страх, я остановилась, будто вкопанная. Служанки не смели подтолкнуть меня внутрь. Они лишь стояли позади со склонёнными головами. Я же смотрела внутрь в тщетной попытке выровнять дыхание. Мне была видна лишь гостевая часть покоев. Спальня пряталась дальше. Там же, откуда-то изнутри, слышались тихие голоса.
Зажмурившись, я осторожно шагнула внутрь и, едва за мной
— Опять истерика? — услышала я Муроми.
— Похоже, — словно смиряясь с судьбой, выдохнул Коэн.
Из спальни показалось двое. Один непонимающе хмурился, из-за чего его синие глаза стали совсем узкими. Второй хотел что-то сказать, но, окинув меня заинтересованным взглядом, промолчал и сглотнул так, что кадык шевельнулся. Из моих глаз текли слёзы, а непрекращающийся смех раздирал горло и отдавался болью в рёбрах.
— Всё хорошо, Летта, — с нежностью в голосе прохрипел господин и подошёл ко мне.
Взгляд его при этом блуждал отнюдь не по моему лицу. Однако мне это казалось неважным. И полупрозрачная сорочка меня не остановила. Я кинулась к нему, прижимаясь лицом к вороту рубашки. Ощущая, как с каждым неспешным поглаживанием по волосам, сходит на нет мой хохот.
Они не торопили. Не пугали. Дали возможность свыкнуться с тем, что мы остались наедине. Втроём. Сначала мы просто беседовали, пили вино, ели фрукты и вяленое мясо. Вот так просто сидели на широкой постели, раскрыв высокие окна и позволив ночной прохладе, блуждать по комнате, покачивая огоньки в светильниках. Проказливый ветер задул две свечи и заставил одну плясать, отбрасывая на угол за ней сразу две тени.
Я сидела, скрестив ноги, из-за чего сорочка задралась, демонстрируя шёлковые трусики. Муроми полулежал справа от меня, а его рука лениво поглаживала моё бедро. Коэн сидел слева и делал вид, что бокал вина интересует его больше просвечивающих сквозь алую ткань ареол затвердевшими сосками.
— Если ты устала, мы можем уйти, чтобы не мешать твоему сну, — хрипло предложил Коэн.
Муроми оказался честнее.
Он коснулся губами моего плеча, подцепил зубами бретельку и стянул её на руку. Довольный осмотрел результат и шепнул мне на ухо:
— Если захочешь, чтобы мы остались, я буду только за.
Смутившись, я не справилась с голосом. Он подскочил, а я закашлялась, так и не произнеся, что не хочу их ухода. Вместо слов я зажмурилась и потянулась руками к мужчинам.
Муроми сжал мою руку, вынуждая взглянуть на него.
Свеча, с которой игрался ветер, громко потрескивала, нарушая тишину.
Мы с Муроми смотрели друг на друга, словно вглядываясь в самые глубины души. Его прикосновения полнились нежностью и лаской, словно утешали после долгого дня.
Коэн мягко погладил мои волосы, и я почувствовала, как стыдливое напряжение медленно покидает тело, уступая место спокойствию и умиротворению. По телу же волнами
Крепкая, шероховатая мужская рука накрыла мой живот и скользнула ниже, поглаживая и вжимаясь между ног.
Я закрыла глаза и выгнулась навстречу нарастающему жару. Раскрыла пересохший рот и ощутила, как его накрыло горячим дыханием.
Свеча не сдавалась огню. Маленькое пламя её покачивалось в одном лишь ей известном такте. Две тени плясали по стенам, то подступая к свече, то отстраняясь от неё. Они по очереди привлекали к себе пламя, а оно тянулось то к первой, то ко второй.
Так и я тянулась то к одному, то к другому, теряясь в своих ощущениях и желаниях. Муроми сжимал меня грубо, Коэн чуть ласковей. Мы обменивались нежными поцелуями, словно пытаясь выразить друг другу всю нашу любовь и благодарность за то, что повстречались. С каждым мгновением мы всё сильнее сливались в объятиях, всё отчаяннее цеплялись друг за друга.
Муроми потянул на себя, прижимая спиной к обнажённой и горячей груди. Его руки скользнули с боков на маленькие холмики грудей. Пальцы сжали и без того затвердевшие соски, а губы примкнули к шее под самым подбородком.
Я застонала, желая, но не в силах высвободиться или же получить большее. Закусывая губы, чтобы не кричать, услышала, как господин посоветовал себя не сдерживать. Я распахнула глаза и чуть не вскрикнула от смущения. Коэн смотрел. Без стеснения, без зависти и ревности. Лишь вожделение проглядывало в его взгляде, пока господин, стянув с себя одежды, наблюдал за тем, как одними лишь ласками Муроми доводил меня до экстаза.
Я дрожала. Стонала. Скулила. Коэн, совершенно голый, как и все в этой спальне, сел очень близко. Его прерывистое дыхание коснулось моей щеки, а носа достиг усилившийся цитрусовый аромат. Мой взгляд сам собой прошёлся ниже. Я видела загорелую шею, накаченную грудь и впалый живот. Моргнула, но не отвела глаз, усмотрев светлый пушок и напряжённый, подрагивающий член.
Ласково Коэн коснулся моего лица, удерживая его в своих ладонях. Он хитро улыбнулся, заставив меня вернуть взгляд к его лицу. Облизнулся, прищурился и произнёс одно-единственное слово:
— Хочешь?
— Да! — выдохнула я.
Он впился своими губами в мои. Чья-то рука скользнула между моих ног. Умелые пальцы проскользнули внутрь, растягивая и подготавливая. Я заёрзала.
— Тише, — обдал тёплым дыханием мою шею Муроми.
Спину же обдало холодом. Он выпустил меня из своих рук, передав Коэну. Я ощутила холод между ног и протестующе замычала. Кто-то хохотнул. Я обвила руками шею Коэна, а он ухватил меня за бока и на мгновенье приподнял, чтобы опустить на выпирающую твёрдость.