Ведьма и компания
Шрифт:
– Хороша твоя новая песнь, батюшка мой кровный, Велес-змей. На твоей тризне ее и споем! – сквозь зубы процедил Добрыня и… пронзительно свистнул.
Протяжное гудение разрезаемого воздуха заставило всех вскинуть головы к потолку… Змей начал преображаться, облик его поплыл, над еще человечьими плечами взметнулась голова, увенчанная царственным гребнем… Добрыня сгреб мать в охапку и кинулся за порог.
Потолок рухнул. Сквозь рушащиеся бревна с грохотом провалился громадный бугристый валун – и врезался в чешуйчатую спину радужного змея, заставив того судорожно прогнуться и взреветь от боли. Камнемет под стенами терема заскрипел, дернулся – и метнул еще один валун вдогонку первому. Воздух загудел. Девушка
Глава 2
Широко расставив ноги, Добрыня стоял в стенном проломе – и в руках его был туго натянутый лук.
– Аррр! – змей ринулся на него, распахнув пасть – в глотке его вскипал огонь.
– Банг! – звучно пропел лук и стрела сорвалась в полет.
– Клац! – змей поймал стрелу зубами, точно пес – муху. Толстенная стрела хрустнула в громадных зубах как мелкая хвоинка… и вспыхнула: невероятно жарким, бездымным пламенем! Змей раззявил пасть и взревел от лютой боли.
– Еще! Стреляй еще, Добрынюшка! – завизжала Амелфа, протягивая сыну вторую стрелу.
Змей тряс головой и ревел. Перекушенная стрела валялась на земле – среди грязи, крови и мертвых тел – но пасть змея продолжала пылать! Добрыня пустил вторую стрелу. Змей тяжело хлопнул крыльями и взлетел. Стрела скользнула под самым его хвостом, насквозь прошив подол и развевающиеся на ветру светлые волосы замотанной в хвост девушки, и воткнулась в стену. Терем вспыхнул весь, разом, до самой маковки, до жестяного флюгерка в виде смешного дракончика. Тяжело работая крыльями, настоящий змей-дракон поднимался все выше и выше.
– Бейте, братья мои, пришло наше время! – звучный голос Добрыни поднялся над пожарищем… и еще девять таких же огромных, закованных в кольчуги всадников на тяжеловесных скакунах выехали из заполненных воплями переулков. Девять тяжелых луков согнулись, девять стрел задрожали на тетивах… и сорвались в полет. И запылали, пронзая воздух. Девять горящих стрел, схожих на молнии, взвились от земли к небу. Девять пылающих стрел ринулись к поднимающемуся все выше змею.
Велес метнулся вправо – стрела чиркнула чешуйчатый бок, завертелась и пошла вниз. Меж старых изб окраины вспыхнуло пламя, закричали люди. Змей кинулся влево, чудом разминувшись со второй стрелой. Нырнул и тут же взмыл вверх – еще три стрелы канули куда-то, не причинив вреда – и выдохнул струю воды навстречу следующей… Стрела прошла сквозь водную завесу и продолжая пылать, вонзилась меж чешуйками на горле. Банг! Банг! – еще две впились в бока и змей взревел, изгибаясь так, что гребень его почти коснулся хвоста и… банг! Последняя стрела впилась у основания хвоста, словно вгрызаясь огненным жалом под чешую. Вопль змея был страшен – он срывал крылья и уносил листву с дерев. Змей забился в воздухе, кончик его хвоста разжался и… пронзительно визжа, девушка полетела к земле. Следом, крутясь и переворачиваясь в воздухе, падал змей…
– Эк! – радужный змей вдруг завис над острым железным шпилем, готовым вонзиться ему в брюхо. Запрокинул голову, устремив затуманенный от боли взгляд в вышину. – Грэйл?
– Как же тебя… угораздило? – прохрипел второй змей, чуть поменьше, с коричневой, будто старый камень, чешуей. Натужно работая крыльями, пошел вверх, унося Велеса в намертво сомкнувшихся могучих когтях.
– Калены стрелы… у них были стрелы… из щепы от Калинова моста… - простонал Велес и вдруг содрогнулся всем телом. – Девушка, Грэйл! Я ее уронил…
– Отец, тебе мало местных девушек? Не всю еще шкуру истыкали? – проворчал Грэйл Глаурунг, Великий Земляной дракон, крепче сжимая алмазные когти на безвольно обвисшем теле своего отца. – Если б ты не был ранен… Если бы Мать-Владычица, да будет воля ее священна, не приказала мне возвращаться сразу… я бы тут камня на камне не оставил! И дерева на дереве тоже! Хватит уже, Отец, пора домой. Для Перводракона найдутся миры… и без неблагодарных человечков!
Небеса разверзлись и отягощенный своей ношей земляной ринулся в провал, за которым покачивались яркие, как огонь, цветы с громадными зубастыми венчиками и сверкала гладь белой, что молоко, реки.
Дым пожарища словно тянулся следом за исчезнувшими драконами, складываясь в гигантские фигуры, закрывающие собой небо: кузнец с молотом на плече, воин с шипастой палицей в руках, низкорослая девчонка в косматой, точно из шкур, одежке. Закатный луч вспыхивал то пламенем в горне, то кровью на руках воина, то алым яблоком в девичьей руке. Но в небо больше никто не смотрел.
– А-и-и-и! – оброненная змеем девушка летела вниз. Столбом стояли светлые волосы, бесстыдно задрались кверху рубахи, закрывая лицо… - И-и-и-и! – земля стремительно приближалась, каким-то чудом запутавшаяся в собственной одеже девушка разминулась с раскаленным железным шпилем и рухнула прямо на пылающую крышу соседнего терема. – И-и-и-и! – с пронзительным воплем она вымахнула из огня, взвилась над крышей, по птичьи спикировала к земле, свалилась в пустую, будто вымершую улочку, и заскакала, сбивая огонь с волос и подола рубахи.
– Вот она, гадина, змеева полюбовница! – из-за угла на громадном гнедом коне выехал один из тех стрелков, что метали стрелы в змея. Отбросив лук, кольчужный воин выхватил тонкий меч. Клинок свистнул, снося светловолосую девичью голову с плеч… и воткнулся в тлеющий воротный столб. Вцепившийся в рукоять воин с грохотом рухнул из седла, испуганный конь пронзительно заржал и понесся прочь…
– Держись, брат! Мы тут! – Добрыня Никитич со всех ног бежал к поверженному, грохотали копыта, из переулков наметом вылетали всадники оружные да кольчужные, братья-богатыри спешили на подмогу.
Только раньше на фоне пылающего огня над спешенным богатырем возникла тоненькая фигурка в ореоле растрепанных светлых волос на вовсе целой, все также сидящей на узких плечах голове.
– Ах ты ж деревенщина, засельщина, только и горазд, что во врага с даля стрелять да девок мечом пластать? Не богатырь ты – быдло! – глаза Маринки Кайдаловны полыхнули как змеев огонь.
– Быдло и будь! – и она звучно топнула ножкой в землю. – И ты… и ты… и ты тож! Все вы! Быть вам турами рогатыми по Слову моему, по Велесовой Силе! А ты-ы-ы… - она повернулась к Добрыне, остановившемуся так резко, будто на копье напоролся. – Ты, млад Добрыня свет Ни-ки-тич… - голос ведьмы сочился откровенной издевкой. – Матушки своей сын, батюшки… приемыш. Ты, княжий дядька, Перунов слуга… Ты, посадник новгородский… Девять туров у меня, девять братников… Быть тебе десятым, всем другим атаманом золотые рога! – и снова топнула.
Грохнуло – рухнул сам в себя сгоревший терем, пуская черный дым в небеса. Загремело – гневно рявкнул гром с чистого неба. Загудело – жалобно застонали девять туров и кинулись прочь из города, не разбирая дороги, а впереди бежал самый громадный, десятый, и рога его сверкали золотом.
– Добрынюшка, сокол мой! – протяжно, горестно заголосила Амелфа Тимофеевна.
– Тогда уж – теленочек! – прошептала Маринка, обессилено падая в дорожную пыль.
– Руби тварюку Велесову, она посадника закляла! – перекликались голоса, пешие дружинники бежали со всех сторон, взметнулось копье – приколоть распростертую на земле девушку к пыльной дороге.