Ведьма и вампир
Шрифт:
— Крам, — тихо произнёс в ответ женский голос. — Крам, очнись!
— Магда? — Крам с трудом разлепил веки, попытался повернуть голову на звук… и не смог. Попытался шевельнуться — и это тоже не получилось. — Магда? Что… что произошло?
— Лежи спокойно, — вместо девушки ответил незнакомый юноша, сидевший по другую сторону кровати. — Ты болен.
— Чем?
— Если тебя это порадует — воспаление лёгких. Кризис миновал, жить будешь.
Парень говорил презрительно и жёстко, но инквизитор был слишком слаб, чтобы обращать на это внимание.
— Давно?
— С неделю уже.
— С неделю?
— Ты в замке барона Фирмина, — всё так же пренебрежительно объяснил юноша. — Тебя сюда принесли после того, как нашли на границе его владений.
— В замке?
Крам смутно помнил, что барон Фирмин — последний из всех людей, чьей помощью он мог бы воспользоваться, но почему, осознать не мог.
— Вот именно, в замке.
— Лим! — не выдержала Магда. — Как ты себя ведёшь? Видишь, человеку плохо!
— Вижу. И нисколько ему не сочувствую. Хватит того, что мы с вами его выхаживали!
— Магда?
— Да-да, именно Магда! Если бы не она, тебя давно бы уже хоронили.
— Лим! Замолчи!
— Почему? — удивился парень. — Пусть знает.
— Перестань немедленно! Крам, не слушай его, я вовсе не… то есть я хотела сказать, я всегда… для всех… то есть, мне было совсем не трудно…
— Это заметно, — перебил лепет ведьмы Лим. — Вы на себя бы посмотрели в зеркало! Похудели и осунулись так, будто это не ему, а вам все кости переломали!
— Лим! — вскрикнула девушка и закрыла лицо руками.
Инквизитор медленно соображал. Он был слишком слаб, чтобы толком понимать то, что ему говорят, а уж перебранку ведьмы и смутно знакомого парня и вовсе не в состоянии был осмыслить. Но кое-что он уловил.
— Переломали? Кто? Когда? Я не помню…
— Тебя нашли возле границы владений барона Фирмина, — неохотно объяснил Лим. — Ты был зверски избит, да вдобавок ещё и раздет. Стражники решили, что тебя ограбили и принесли сюда, чтобы помочь и узнать, кто это сделал. Но, пока соображали, у тебя открылось воспаление лёгких. Доволен?
— Неделя…
— Примерно. Девять дней.
— Переломы? Но… где?..
Парень странным образом понял инквизитора с полуслова.
— Переломы Магда излечила своей ворожбой. А теперь хватит вопросов, спи!
Инквизитор хотел запротестовать, но под взглядом Лима закрыл глаза и покорно уснул.
— Зачем ты так, Лим? — тихо спросила ведьма. — Он же еле выкарабкался, только в себя пришёл…
— Зачем надо, — недовольно проворчал практикант. — Я жалею, что сам его не…
— Тш-ш! Замолчи немедленно!
— Ну ладно, ладно. Но любезничать с каждым инквизитором не собираюсь. Довольно того, что я помогал вам его с того света вытащить. И, если хотите знать — там ему самое место. Пополнил бы армию Защитника и не мешал мирным прокл…
— Молчи!
Инквизитор постепенно выздоравливал. Когда ему стало немного получше, он понял, что лежит в небольшой, полутёмной комнате на старенькой кровати. По обе стороны от кровати стоят скамьи, на которых сидят его врачеватели, готовые, чуть что, прийти на помощь. На этих же скамьях они и спали.
Ещё немного оправившись, инквизитор заметил, что Магда и Лим избегают оставаться с ним наедине и почти никогда не покидают комнату. Или делают это, пока он спит. И уж совсем никогда не оставляют его одного.
А ещё никто, кроме них, к нему не заходит. Слуги приносят еду и лекарства к дверям, а там её забирает Лим. Передаёт Магде плошку с бульоном, осторожно приподнимает пока ещё беспомощного инквизитора и помогает кормить.
Потом Лим заносит еду для ведьмы и только потом — для себя.
Возникало предположение — его то боятся, то ли прячут, то и то, и другое.
Отношения между ведьмой и её помощником казались более чем холодными. Магда то и дело шпыняла Лима, а он огрызался, сохраняя только видимость почтительности. На самого Крама парень смотрел зло и враждебно, а вот во взгляде девушки при тусклом свете колдовского огня мелькало неясное чувство вины, забота и нежность.
Оказаться в замке того самого барона, против которого собираешься бороться было бы верхом глупости, решись инквизитор на это сознательно. Но он не выбирал, куда его отнесут. Сознают ли опасность Магда и Лим? Наверное, сознают, раз прячут в этой комнате. Но какая это может быть опасность? Не может же барон, известный деятель Ассамблеи, убить попавшего к нему в руки инспектора инквизиции. Или может?
Но знает ли барон, кто он такой? Если его нашли на земле раздетым…
Крам пробовал расспрашивать Магду в те редкие минуты, когда они оказывались наедине. Бесполезно — девушка только рыдала и просила не говорить с ней на эту ужасную тему. Расспросы Лима дали много больше. Он охотно, хотя и зло, расписал все обстоятельства обнаружения инквизитора стражниками. Если он не солгал… но ведь он и при Магде это говорил… но ведь и Магда может замышлять против него… нет, только не Магда!
Если парень не врал, барон не знает, кто он такой. Это и хорошо, и плохо. Пока он неузнан, он в безопасности под покровительством крупного феодала. Но когда он выздоровеет и должен будет приступить к своим обязанностям… чем он докажет своё право?
— Ты нескоро встанешь на ноги, — в ставшей уже привычной манере отвечать мыслям инквизитора до того, как тот произнесёт их вслух, сказал Лим. — С воспалением лёгких месяц до полного выздоровления проваляешься. А уж переломы вообще за год радуйся, если срастутся.
Крам застонал. Тело едва повиновалось ему. Ворожба ведьмы избавила его от боли и, как утверждал Лим, закрепила сломанные кости в одном положении. Но каждое движение ему давалось с огромным трудом и не только из-за слабости. Суставы просто отказывались сгибаться. На то, чтобы оторвать голову от подушки, уходило столько сил, что инквизитор предпочитал просить об этом или ждать, когда врачеватели догадаются сами о его желаниях. Что удивительно — они догадывались. Магда не сводила с него глаз, угадывая его потребности по едва намеченным движениям. А Лим вообще понимал инквизитора, даже не глядя на него. Просто подходил и помогал изменить положение, поправлял одеяло, подушку и тому подобное. И даже выдворял ведьму из комнаты в те минуты, когда Крам предпочёл бы, чтобы девушка его не видела. За это инспектор инквизиции был готов простить парню вечно недовольный вид и презрительный тон. Крам мучительно стеснялся своей беспомощности и необходимости принимать помощь ведьмы, которую так недавно собирался отправить на суд и костёр.