Ведьма и вампир
Шрифт:
— Кого? Какого жениха? Как это — провожать?!
— Твой жених, — как ни в чём ни бывало сообщил стражник, — вещички собирает в замке. Вот-вот уедет.
— Какой жених?! У меня никогда не было никакого жениха!
— А! — понимающе потянул стражник. — То-то в деревне говорят — поссорились. Потому-то и уезжает?
— С кем я поссорилась? — процедила вампирша. Значит, по деревне уже слухи ходят о её личной жизни?! Добро бы было о чём!
— Со следователем нашим, которого Совет прислал.
— Он мне не жених!
— А-а-а! — посочувствовал стражник. — Прогнала?
Вампирша
— Вон отсюда, — прошипела девушка. — Приём отменяется. Зайдёте в следующий раз. Нет, в последнюю очередь! И скажите всем в замке и в деревне, чтобы не смели нести обо мне всякую чушь! Иначе жестоко пожалеют! Вон!
Оборотня она нашла в той самой комнате, где Магда выхаживала инквизитора. Следователю Совета предоставили сначала комнату в покоях рыцаря Эфота, потом он «унаследовал» все покои, но вскоре переселился на первый этаж. Вейма смерчем пролетела по замку и едва не снесла дверь, когда входила к оборотню.
— Ты, — процедила вампирша. — Что за мерзкая выдумка насчёт жениха? Как ты смеешь распускать про меня слухи?
Следователь сидел на одной из лавок, так и оставшихся у кровати. Он медленно поднял голову и посмотрел на девушку.
— Ты указываешь мне. Почему?
Вампирша растерялась.
До сих пор никто не смел возражать Вейме, когда она говорила таким тоном. Девушке не приходило в голову, что можно оспорить её право распоряжаться всем, чем она считала возможным распорядиться. И уж конечно, не наглецу, который выставил её на посмешище…
— Потому что я могу не только указывать тебе, я могу убить тебя.
— Ты? — словно даже удивился оборотень. Будто не он был почти успешно задушен третьего дня! — Попробуй.
Он встал, обошёл скамью и остановился напротив девушки.
Вампирша шагнула к следователю, но рук к его шее протянуть не посмела. Нападать открыто, без уловок и иллюзий — этому её не учили. При всей своей силе, вампиры предпочитали нападать из-за угла. И то сказать — стоит кому-нибудь из клана прославиться как непобедимому бойцу, как рано или поздно его вынудят проявить силу, недоступную человеку, потом заподозрят в якшанье с Врагом, а там и до костра недолго. Да и вообще Вейма сомневалась, сумеет ли она хоть раз повторить свой «подвиг» по лишению жизни другого существа. Лим, когда оттаскивал её, сказал, что психологу неприлично таким образом разрешать конфликты. Как он был прав…
Вампирша отвернулась от предполагаемой жертвы и села на скамью.
— Прости, — буркнула она. Оборотень сел рядом, но ничего не ответил. Вейма подумала: надо как-то продолжить извинение, но слова не шли на ум. Не врать же, что не хотела никого убивать! Это неправда, да и следователь ей не поверит. Зачем, в самом деле, она это сделала? Зачем явилась сейчас? Что за бред! В памяти всплыли уроки уверенности в себе, которые давались ей в Университете. Если говорить по справедливости, зачёт по ним вампирша завалила, но сумела умолить наставницу… не без применения особенных способностей клана. Ватар ещё ругался тогда, мол, не всегда можно заменить самоуверенность даром внушения. А она, дурочка, только смеялась! Нет, в самом деле, что она здесь забыла? Молчание затягивалось. — Правда, прости. Просто ты меня очень обидел.
— Чем?
Он считает, нечем?!
— Я не терплю, когда у меня добиваются доверия под видом обманной заботы.
— Обманной?
— Разве нет?
— Нет.
— Ну, извини! Когда ты говоришь, что хочешь послать на пытки и костёр меня и моих друзей, а потом требуешь тебе довериться — в этом нет обмана?!
— Не тебя. Ты не при чём.
— Ах, я не при чём?! Да чтобы ты знал, это именно я предложила… — Следователь не сумел удержать движения, с которым придвинулся к участнице расследуемого им преступления, и Вейма замолчала. — Я хотела сказать, если бы нам пришло в головы от кого-то избавиться, это предложила бы я.
— Ты?
— У тебя была возможность убедиться в моей агрессивности.
— В чём?
— В моём желании нападать и причинять вред.
— Ты всегда такая?
— Да, всегда.
— Врёшь.
— Нет.
— Врёшь.
— Да с чёго ты взял?!
— Знаю.
— Что ты можешь обо мне знать, ты, ищейка?!
— Ты не пьёшь крови.
— Ну и что? Да, не пью крови, да, мне сложно переносить явное насилие, но я люблю организовывать злые дела и постоянно их обдумываю.
— Вздор!
— Нет, правда!
— Тогда были бы другие преступления.
— Я далеко их совершаю, тайком.
— Вздор!
Вампирша раздражённо передёрнула плечами. Она следователю такую роскошную кандидатуру предлагает, а он кочевряжится! Другой бы принял и спасибо сказал. Дурак.
— Не хочешь, не верь. Но не жди и не проси доверия, если тебе жизнь дорога.
— Я не повторяю предложений дважды.
Вампирша вспыхнула.
— Больно надо!
Оборотень промолчал. Вейма тоже не торопилась высказываться, и они довольно долго просидели рядом без единого слова, пока вампирша не принялась вспоминать, из-за чего вообще сюда явилась.
— Говорят, ты уезжаешь?
— Это так, — подтвердил следователь.
— Ну и скатертью дорога. Давно пора. Значит, покидаешь нас?
Вир помедлил и всё-таки произнёс:
— Если ты не попросишь остаться.
— Я?! Попрошу?!
— Или разрешишь, — поправился оборотень.
— С каких пор тебе нужны мои разрешения?
— С тех, когда без них грозит смерть.
— Тебе? От кого?!
— Лим.
— Лим?! Да ты спятил! С чего ему тебя убивать? Совсем с ума сошёл?!
— Не знаю, но он угрожал.
— Лим?! Угрожал?! Тебе?! Ты на солнце не перегрелся? Чтобы Лим кому-нибудь угрожал, надо же выдумать!
— Солнца не было. Мы говорили ночью.
— Не мог Лим тебе угрожать, — настаивала вампирша.
— Мог.
— Что за бред! О чём вы говорили? Что он тебе сказал?
— Я умру, если не уеду отсюда, умру, если расскажу тебе, умру, если буду искать с тобой встречи, — перечислил оборотень. Этим рассказом он ставил свою жизнь в полную зависимость либо от прихоти вампирши, либо от своего умения скрываться, но всё же предпочёл рискнуть, чем бежать без боя.