Ведьма из прошлого
Шрифт:
Это не могло продолжаться вечно. Два часа назад группа обезумевших от голода людей напала на Анну. Люди винили во всем произошедшем ведьму, хотя из остатков какой-то совести все еще не натравили на нее инквизицию.
И ведь они были не так уж и не правы. Вигмар потуже затянул узел, рассеянно осматриваясь вокруг. Затягивать было нельзя. Сегодня от зверского самосуда Анну спасло лишь его появление. Вигмар вызвался продать все то, что сделали деревенские женщины и дети за зиму, а по пути обратно купить из еды все, что сможет в ближайших поселениях. В самом феоде денег ни у кого не было, поэтому путь предстоял дальний. Желающих помочь вызвалось много,
Анна же тихонько сидела в углу, обреченно глядя в окно. На девушке не было лица. Она так же, как и ее отец, понимала, что причина этого мора в ней. Ее незваный собеседник терял терпение. Натравить на Анну инквизицию — чем не способ заполучить весь свет, обращенный во тьму? Только вот если до этого дня им удавалось хоть как-то справляться, то сегодня Анна теряла свою защиту. Накануне Ночи ведьм Анна одна.
Вигмар сжал плечо дочери, а та лишь кивнула, не сводя взгляда с горизонта.
— Гилберт будет здесь. Он не выпустит из дома ни тебя, ни Сибилл, я тебе обещаю, — как можно мягче сказал Вигмар, — он знает, что делать.
Анна едва заметно улыбнулась. Напряженные губы ее не слушались.
— Ты справишься, — Вигмар опустился на корточки, подхватив ледяные ладони Анны и сжав ее пальцы, — ты очень сильная.
— В этом и проблема, — прошептала Анна и зажмурилась, словно вечернее солнце причиняло ей боль, тут же подскочив с места, — может лучше отправить их к соседям? Подумай же сам, им нельзя оставаться со мной. Это опасно.
— Гораздо опаснее оставить тебя одну, Анна, — выпрямившись, Вигмар поморщился от неприятной боли в спине.
Последнее время возраст давал знать о себе все чаще. Старые раны болели так, словно зажили только вчера, а голова и колени гудели от малейшего изменения погоды. Он молился лишь о паре вещей: успеть выдать Сибилл замуж за достойного человека, да чтобы этот достойный человек принял в семью ее старшую сестру, и чтобы Анна справилась.
Удел старшей дочери Вигмара в самом благоприятном исходе был жизнью старой девы. У темных хранителей не рождаются светлые дети, а Анна пройдя этот сложный путь сама не решилась бы обречь на него еще и ребенка. Ей было уже двадцать два года, а она все так же смиренно держалась подальше от всех имевших виды на нее парней.
Но это было последним, о чем они оба беспокоились.
— Я так привыкла, что всегда есть ты, — Анна резко отвернулась, а кончик ее носа дернулся, — но почему тебе нужно уезжать именно сегодня? Почему вы не можете дождаться утра и отправиться завтра?
— К утру мы будем уже в первом городе, — спокойно повторил Вигмар, а Анна шмыгнуа носом, поспешно моргая, — дикого зверья давно уже нет, поэтому и объяснить разгневанной толпе, почему мы должны идти утром, я не могу, ты же понимаешь.
— А если он придет сюда? — Анна уставилась в пол, потирая ушибленное о камни плечо.
Она знала, что Вигмар прав, но страх не давал ей признать это до конца. Страх остаться в одиночестве. Сибилл сейчас была в том возрасте, когда девочка превратившись в девушку вдруг резко отстраняется от старших, считая, что те ее не понимают. Анна прекрасно помнила себя в шестнадцать лет и не винила сестру. У той по крайней мере нет на руках полумертвой матери и младшей голодной сестры, а этому нужно радоваться. У Сибиллы хватало своих забот и последнее, чего хотела Анна, так это вмешивать ее в свои проблемы. Сибилле и так жилось несладко из-за того, кем была Анна.
Ну а Гилберт не ассоциировался у Анны с кем-то родным. Он был хорошим другом, веселым и очень ответственным человеком, но дальше Анна не могла себе позволить развивать эту мысль.
Возможно когда-то Гилберту придется стать тем, кто сделает необходимое, чтобы защитить всех. Они оба это понимали, поэтому придерживались некой отстраненности между друг другом.
Если задуматься, то кроме Вигмара в жизни Анны сегодня был лишь один собеседник, с которым она была собой. Только вот именно этого он и добивался — чтобы Анна пришла к нему сама, от голода, одиночества, страха — чего угодно. Не зря же говорят, что ненависть и любовь ходят рядом. И то, и другое — сильное чувство, которое образует между людьми крепкую эмоциональную связь. Оставалось рассчитывать лишь на то, что никакой связи с тем, кто не человек, существовать не может.
— Если бы он мог приходить сюда — он давно уже поселился бы в твоей комнате, — улыбнулся Вигмар, приобняв дочь, — но даже если он придет. Анна, ты разговаривала с ним наверное тысячи раз и все еще здесь.
— Потому что ты здесь, — Анна уткнулась носом в отцовское плечо, обнимая старика инквизитора в ответ, — я справлюсь, обязательно.
Вигмар осторожно поцеловал ее волосы. Почему-то сейчас перед его глазами как никогда ярко вновь возник момент самого важного выбора в его жизни. От Анны пахло лесом, как и тогда, вокруг. В тот день, когда Вигмар, подняв окровавленного младенца на руки прижал его к себе.
— Какая ты у меня красивая, — едва слышно прошептал он и мягко отстранился.
Он никогда не признавался даже себе самому в том, что каждый день думал о том, что все могло быть иначе. Анны бы не было бы и ничего не случилось бы. Он мог это сделать. Должен был. Он гнал от себя эти мысли, но они возвращались снова и снова.
Сейчас же глядя в блестящие от сдерживаемых слез глаза Анны, он, наконец, все понял.
Вигмар подмигнул дочери, и перекинув через плечо дорожную сумку, направился к выходу. Сейчас на его душе было легко и солнечно.
Он видел перед собой младенца и просто знал, что все сделал правильно.
Моя суть
Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми
1 мая 1440 года
Сжав в руке потрепанную библию, Анна лежала на кровати пустым взглядом уставившись в потолок. Давно перевалило за полночь и до рассвета осталось не так уж и много. Единственный плюс этой ночи — она не длилась, как любая зимняя. Сибилла спала, свернувшись калачиком под боком у сестры, а вот Анне сон так и не шел. Иногда ее захватывала дремота, но Анна тут же просыпалась от ощущения потери контроля над сознанием. Ей казалось, что стоит ей сомкнуть веки, как она тут же окажется в лесу. Она никогда не видела ковен темных, но чувствовала их в каждую такую ночь. Их голоса звучали у нее в голове с каждым разом все громче. Они звали ее, тянули к себе, взывая к той части разума Анны, которую та упорно заставляла спать вечным сном. Анна была готова поклясться, что в следующий раз она точно сможет различить, сколько же их. Сейчас на этот вопрос ответа у нее не было. Зато Анна точно знала, что одной ведьмы для полной силы ковена у них точно нет.