Ведьма отлива
Шрифт:
Головы еще трех крупных зверей – пантеры, черного козла и снежного барса – смотрели вниз с темных, в пятнах тусклого золота, обоев. В комнате сильно пахло сигарами и коричневой кожей кресел. Фотографии в рамках украшали стены: в основном охота на кабанов или охотничьи компании. Никаких книг, кроме нескольких переплетенных вместе номеров журнала «Поле» на застекленной стойке для ружей. Хотя люстра тоже была переделана под электричество, газовая лампа с зеленым абажуром – полковник Селби предпочитал старую моду – стояла на аккуратно прибранном столе.
Гарт закрыл дверь. Он все еще держал в руке снимок из портмоне. Бетти избегала его взгляда.
– Посмотрите на меня, – сказала она Марион. – Посмотрите на меня еще!
– Большое спасибо, я это и делаю.
– На самом деле вы ведь видели не меня сегодня вечером в этом доме? Вы видели кого-то, очень похожего на меня, и одетого так же, как я. Я больше не могу ее тер петь. Я старалась, я очень старалась быть вежливой, но я больше не могу терпеть.
– Ее? – вскричала Марион. – Вы так говорите, будто вы не виноваты!
– Нет, я не виновата. Я очень на нее похожа, только я не преступница. Много раз, когда она напивалась, я приезжала к ней. Самое ужасное, что в глубине души я не возражала против всего этого, я даже веселилась. До тех пор, пока… – Она помолчала. – Но с этим покончено, – продолжала Бетти, – и, если она снова примется за свои фокусы, я убью ее. Я ведь не та, кого вы видели, не так ли?
– Знаете, – пораженная Марион, похоже, прониклась уважением к своей собеседнице, – я начинаю думать, что это были не вы.
– Бетти, – ласково позвал Гарт.
– Не трогай меня! – закричала Бетти и отшатнулась. – После сегодняшнего вечера ты не захочешь даже прикоснуться ко мне. Ты не понимаешь.
– Бетти, глупенькая, я думаю, Марион видела одну из твоих сестер, если вообще не кого-то другого.
Винс Боствик, вертевший в руках открытый серебряный портсигар, с шумом его защелкнул. Бетти вздрогнула и наконец подняла глаза на Гарта.
– Откуда ты знаешь?
– Исходя из всего того, что рассказал Твигг, догадаться нетрудно. Садись сюда, – он показал на кресло, обтянутое коричневой кожей, стоявшее в правом углу возле камина, – и давай разберемся до конца.
– Но…
– Вы тоже, Марион. Садитесь на тот конец дивана.
– О, если вы хотите. – Марион слегка пожала плечами. – Я ни слова не понимаю, но если вы хотите…
– Ничего не выйдет, Марион. Не притворяйтесь, что вы ничего не знаете о шантажистке из «Мулен Руж».
– У меня нет ни малейшего представления…
– Сядьте там, обе. Мы попали в неловкую ситуацию, и у нас не слишком много времени. – Гарт подождал. – Так-то лучше. Бетти, когда сегодня вечером инспектор Твигг явился на Харли-стрит и сказал, что хотел бы поговорить со мной по поводу кое-кого, кто ведет двойную жизнь, ты ударилась в панику и убежала. Это понятно, и никто тебя не упрекает. Но что заставило тебя отправиться сначала в хэмпстедскую полицию, а потом сюда? Откуда ты узнала о Марион и Винсе? Я ведь даже не упоминал о них.
– Это все – случайности. Я
– Твоей сестре?
– Да.
Марион, наверное, было легче: она была от природы любопытной и, казалось, не испытывала явной неприязни к Бетти.
Но Бетти вдруг оставила вся ее отчаянная решимость. Она задумалась над тем, что наговорила этим незнакомым людям. Потом встала, резко махнула рукой в перчатке, отбежала к стене и повернулась лицом к остальным. Темно-синий костюм из саржи и белая блузка подчеркивали ее женственность.
– Я… – начала она.
– У тебя есть две сестры, – подсказал Гарт. – Ты родилась в Хокстоне, а поскольку жилось семье нелегко, вы, все трое, учились на танцовщиц.
– Да, у Глинис единственной это получилось. Она на год старше меня. Она даже не очень на меня похожа, если бы с тех пор, как я вышла замуж за Гораса Колдера, не стала нарочно одеваться так же, как я. Такое у нее чувство юмора, если это можно так назвать. И это приносит одни неприятности. Глинис всегда говорила, что я…
– Что?
– Ханжа! – выкрикнула Бетти. – Я всегда ненавидела нашу жизнь. Я ненавидела ее. И не отрицаю. Семь лет назад Глинис получила свой первый ангажемент в «Мулен Руж». Через год она написала мне в Англию, что получает бешеные деньги (разумеется, мне она ничего не прислала) и что найдет мне занятие в Париже, если я к ней приеду.
«Занятие» заключалось в том, что я должна была выступать в роли ее компаньонки и подменять ее, когда она куда-то не могла приехать сама. Естественно, я все знала о ее мужчинах. Это не очень приятная история, но, клянусь, я понятия не имела, что дело кончилось шантажом или попыткой шантажа.
Осенью 1902-го Глинис ненадолго вернулась в Англию. Банкир по фамилии Далримпль пустил себе пулю в лоб, Глинис струсила и, когда полиция ее допрашивала, назвалась именем Элизабет Стакли. Вы можете мне не верить, но я ничего не знала об этом до тех пор, пока не оказалось слишком, слишком поздно.
Глинис умела привязывать к себе людей, когда хотела. Но в следующем году ее отношение ко мне изменилось. Сэр Горас Колдер, губернатор Ямайки (служащие называли его главнокомандующим), увидел меня в Париже и предложил мне выйти за него замуж. Я сначала не поверила, что он говорит серьезно, но он не шутил. Ну, я приняла предложение. Ему было почти семьдесят три, но я согласилась. Я говорила вам, что это не слишком приятная история. Глинис все смеялась и смеялась, но она уже почти лишилась рассудка.
Бетти говорила без истерики, не слишком громко, с тем странным равнодушием, какое иногда напускала на себя.
– Я согласилась, – сказала она. – А вы не согласились бы, миссис Боствик?
Марион рассмеялась. Этот звонкий смех всегда действовал Гарту на нервы.
– Ну, миссис… или нет, леди Колдер, не так ли? – ответила Марион, прежде чем он вмешался. – Я и впрямь не знаю. Я могла бы это сделать, хотя едва ли. Все-таки он был старик. А я предпочитаю мужчин моложе. Много, много моложе.