Ведьма Пачкуля и Эликсир желаний
Шрифт:
— Бе-е-е, — скривилась она. — Редкостная гадость. Стопроцентный бабулин эликсир. Передай-ка сюда имбирную лягушку, Хьюго, я заем.
— Што ше фы пошелать, госпоша? — полюбопытствовал Хьюго.
— Обожди чуток, сам все увидишь.
И они подождали немного. Потом еще немного. Шельма уже готова была предположить, что эликсир протух, как вдруг что-то действительно начало происходить.
Внезапно подул легкий ветерок.
В то же время снаружи послышалось какое-то громыхание. Не то звон, не то дребезг, не то лязг, не то треск. Из окна пахнуло чем-то очень вонючим.
В следующее мгновение дверь хибары широко распахнулась, и в дом хлынул мощный мусорный поток. Как если бы на Великой Помойной реке прорвало плотину. Весь хлам, что Хьюго с метлой так тщательно выгребали из Пачкулиного жилища, вернулся обратно, прихватив за компанию со свалки отходы из всех окрестных домов.
Шельма взвизгнула и, подобрав повыше юбку, проворно запрыгнула на стол. Пачкуля с Хьюго скакнули туда же. Сбившись в кучку, они с замиранием сердца наблюдали сверху за тем, как лавина мусора постепенно заполняла дом.
Все милое Пачкулиному сердцу богатство вернулось к своей хозяйке: дырявые непарные носки, разбитые очки, засохшие сырные корки, пробитый котелок, потертый плюшевый мишка, термос для болотной воды и… А впрочем, вы и так знаете. Все вернулось на свои места.
Равномерно рассредоточившись по полу, куча барахла принялась распадаться на отдельные предметы, которые тут же бросились занимать свои привычные углы, закутки и щели, устраиваться там поудобнее и праздновать возвращение в родной дом.
Старые газеты, махая страницами, словно птицы крыльями, взлетели под потолок и плюхнулись на верхнюю полку стеллажа растрепанной стопкой. Термос для болотной воды подпрыгнул и сам подвесился на дверной крючок.
Шельма, Пачкуля и Хьюго едва успели увернуться от стайки старых рваных сборников заклинаний, которые просвистели у них над головами и шмякнулись в не менее старый и обшарпанный книжный шкаф.
Воротился продавленный скрипучий диванчик и, весело помахивая вывороченными наружу пружинами, с торжествующим видом водрузился на прежнее место. Комоды радостно выдвинули свои ящички, готовясь принять десятки непарных носков и замызганных кофточек. До неприличия грязная простыня раскинулась на кровати поверх чистого постельного белья, кое-как подоткнула себя по краям и замерла в ожидании очередной порции просыпанных крошек.
Грязные побитые фарфоровые чашки и тарелки попрыгали в раковину и нагромоздились там высокой бесформенной кучей. Окно в комнате треснуло само собой и покрылось грязными разводами, с потолка свесились клочья паутины и в воздух взмыли ошметки пыли.
Крыльцо мигом поросло сорняками, а с дверей облупилась новая краска. На садовой дорожке, у калитки, показалась колония изголодавшихся блудных пауков. «Ну что ты будешь делать? — причитали они. — Этот дом выглядит еще хуже, чем все предыдущие, вместе взятые. У меня сейчас лапы отвалятся. Все, я больше не могу, остаемся здесь».
Любопытная метла, почуяв неладное, влетела в дом, бросила всего лишь один взгляд на пол и тут же грохнулась в обморок.
Когда пыль наконец улеглась, пауки распаковали чемоданы, а последний чахлый цветочек угнездился со своим горшком на подоконнике, Шельма, Пачкуля и Хьюго решились слезть со стола.
— Так-так, — процедила сквозь зубы Шельма, оглядываясь по сторонам. — Вот, значит, какое твое заветное желание? Жить по уши в грязи?
— Точно, — подтвердила Пачкуля, сияя от счастья. — Такая уж я уродилась, и ничего тут не поделаешь. Не знаю, как я тут выдержала последние две недели. Все время чувствовала себя чужой в собственном доме после этой уборки, будь она неладна. Прости, Хьюго. Я знаю, ты очень старался.
Хьюго только пожал плечами:
— Фсе в порятке, госпоша, я не ф обиде. Честно сказать, я даше соскучился по паукам.
Сверху послышались дружные аплодисменты сотен лапок, а самый маленький паучонок по имени Джеральд совершил на радостях головокружительный прыжок в хомячий стакан с водой.