Ведьма Пачкуля и пренеприятное известие
Шрифт:
– Нетушки! – гаркнула Вертихвостка. – Заместительницей буду я!
– Нет, я!
– Яяяяяя!
Поднялся ужасный галдеж. Каждая ведьма считала, что из нее получится отличный зам, и намеревалась перекричать остальных. За исключением Тетери (спала), Туту (утратила интерес и плясала в уголке) и Пачкули (ей запретили открывать рот).
Чепухинда постучала по столу, требуя тишины. Все угомонились, сели ровно и приняли как можно более заместительский вид.
– Я знала, что так и будет, – сказала Чепухинда, – поэтому обратилась в Верховный совет предводительниц. Они пришлют… выручай, Проныра!
– Временную и. о. – исполняющую обязанности.
– Точно. Она прилетит завтра.
Повисла мертвая тишина.
– Не смотрите на меня так, – сказала Чепухинда. – Она поживет в моем доме, будет цветы поливать, да и Пенни не даст заскучать. Финтифлюнда все равно говорит, на лютом севере от метел никакого проку. Бедолажки принимаются снег мести, а его там столько, что у них шарики за ролики заезжают.
– Как звать-то ее? – проворчала Макабра. – Эту, которая понаедет?
– Хлыстинда, – сказала Чепухинда. – Достопочтенная Хлыстинда. Я с ней не знакома, но наверняка она прелесть. Просит, чтобы завтра в полночь вы все были здесь как штык. Ты слышала, Пачкуля?
Пачкуля только молча сглотнула. Вернон (Крысоловкина крыса) поднял лапу.
– Разрешите обратиться?
– Давай, только покороче, – сказала Чепухинда. Помощникам на ведьминских сборищах полагалось помалкивать.
– У нее есть помощник?
Помощники затаили дыхание.
– Есть, – сказала Чепухинда. – Ворона. По имени… как там ее, Проныра?
– Кристина, – подсказал Проныра.
Все в ужасе закатили глаза. Дело в том, что в шабаше все помощники – мужского пола. Это не какое-то правило. Просто так сложилось. Теперь же им предстояло принять в свои ряды ворону Кристину. Ой-ёй.
– Так, ну, нам пора. – Чепухинда взяла чемодан. – Я пришлю вам открытку.
– Погодите! – воскликнула Мымра. – А долго вас не будет? Когда вы вернетесь?
– Зависит от того, насколько мне там понравится. Может, на севере будет так прекрасно, что я решу задержаться. Смотрите же, не опозорьте меня перед и. о. Она потом составит рапорт, так что слушайтесь ее во всем.
И с этими словами Чепухинда с Пронырой испарились. Ни тебе молний. Ни облака дыма. Им не пришлось дожидаться автобуса на остановке, суетиться, изучать расписание поездов. Только что были здесь, а потом – пшик! И нету. Вот так путешествуют предводительницы шабашей.
Без шума и пыли.
Глава вторая
Окраину Непутёвого леса, где сплошь промозглые, сырые, продуваемые всеми ветрами пещеры, называют Гоблинскими землями. Живущие там гоблины с радостью бы перебрались в место посимпатичней, да не могут. Почему они там застряли – долгая история, поговорим об этом как-нибудь в другой раз.
Гоблинов семеро. Целое, стало быть, семейство. (В семействе всегда ровно семь гоблинов. Считать при этом гоблины умеют только до двух. Странное дело.) Зовут их Красавчик, Гнус, Свинтус, Пузан, Обормот, Косоглаз и Цуцик, и сейчас они как раз пытаются вздремнуть.
По небу плывет полная луна и окутывает все вокруг чудесным серебряным светом. В пещере вповалку лежат гоблины и галдят. Все они в башмаках и шапках с помпонами, за исключением того, что на дне кучи, – у него на голове кастрюля.
Уютно устроиться в пещере не так-то просто.
– Ай! А ну подвинься, Гнус, ты мне локтем в глаз заехал!
– А ты не тычь мне коленом в ухо!
– Чей это нос? У меня палец в носу застрял, а нос не мой!
– А ну ходош вертеться, Обормот! Изведтелся уже весь, как незнамо кто, вот ведь вертлюга!
– Ты меня сейчас чедвяком назвал?
– Вертлюгой я тебя назвал, нечего наговадивать!
– Я тебе сейчас так по мордасам навогодю, если вертеться не перестанешь…
Послышалось шебуршение, потом несколько раз что-то бумкнулось, донеслись айканья, ойканья – и нижний гоблин уселся на полу.
– Ой! Ну вот, я из-за тебя котелком стукнулся!
– Ложись обратно, Красавчик. Ты же матрас – матрасам не полагается вскакивать!
Но Красавчик, наоборот, вскочил на ноги, раскидав товарищей во все стороны, поправил кастрюлю на голове и сердито сказал:
– Де могу я так больше! Пдосто тупость!
– Чего это? – спросил Свинтус, тупо потирая голову.
– Да спать вот так. Вечно крики и толкотня. И бне в самом низу хуже всех. Так дечестно. Особливо после того, как я вкусил доскоши.
– Ты о чем? Какой еще роскоши?
– Я же на Дастоящей Кровати спал. Ну, у великанов когда жил. Когда я был няней Сьюзан и с малышом Огромой сидел.
Красавчик как-то раз нарядился няней и устроился на работу к чете Футы-Нуты – великанам с дитятей, поселившимся неподалеку. Ему там и впрямь предоставили отдельную кровать. Вот было времечко! Но это еще одна длинная история, не будем сейчас отвлекаться.
– Так нет у нас кровати, – сказал Обормот. – У нас только пол.
– Значит, надо даздобыть, – сказал Красавчик. – Когда ты на кровати – ты не на полу и мелкие каменюки в спину не врезаются.
– Нам и так не врезаются, – заметил Косоглаз. – Ты ж у нас внизу, ведь ты матрас.
– Об том и речь. Дечестно это.
– В середине хуже, – возразил Пузан. – Дышать нечем.
– А наверху зато холодно, – вставил Цуцик. – И падать дольше, когда некоторые пинаются. Типа тебя, Обормот.
– И чё? – сказал Обормот. – Ты храпишь.
– Сам храпишь.
– Сам храпишь.
– Сам…
– Знаете что? – прервал перебранку Красавчик. – С меня хватит. Я считаю, дам дужна кровать. Чтоб дормально выспаться и проснуться бодрячком.
– Пдавда, что ли? – язвительно спросил Косоглаз. – И где ж мы, по-твоему, возьмем эту кровать?
– Пока не знаю, – признался Красавчик. – Думаю.
– Мож, у этой кочерыжки старой, Пачкули, на свалке есть? – размышлял вслух Свинтус.