Ведьма по распределению
Шрифт:
— Ох, только не это!
Верина выдохнула это почти беззвучно, явно надеясь, что я не услышу ее. Однако я тут же развернулась к ней и сурово сдвинула брови.
— Прости, девочка моя, — покаялась женщина. — Но как бы тебе помягче сказать… Ты не стихийник. Ты не целитель. Ты, конечно, славная, но…
Это «но» камнем упало в тишине комнаты, и мое сердце пребольно сжалось от пренебрежения, проскользнувшего в голосе женщины.
— Желаешь подать на нее жалобу? — мгновенно оживился Дэниель и хищно подался вперед.
Вот
— Нет-нет! — Верина замотала головой. — Даже не надейся. Пусть живет. Два года как-нибудь выдюжим. Пусть тяжело будет, но что поделаешь.
Финальная фраза старосты стала последней каплей в чаше моего терпения. Я выскочила прочь из кухни, почувствовав, что в противном случае позорно разревусь прямо при всех. В жизни столько не плакала, как за несколько дней в этой деревне!
Остановившись на крыльце, я усиленно задышала ртом, силясь успокоиться. Слезы стояли в глазах, рискуя в любой миг политься неудержимым ручьем.
Ларс, который копошился во дворе, придирчиво изучая черенки лопат, поднял голову. Увидел меня и вновь ощерился в страшноватой улыбке. Сложил губы дудочкой, и меня передернуло от отвращения.
Тьфу ты! Теперь и с этим проблемы будут. Если Верина увидит гримасы своего мужа — беды не избежать.
В этот момент мне на плечо опустилась тяжелая рука, и сердце стремительно рухнуло в пятки. Неужели сейчас мне предстоит неприятная разборка с Вериной? Та наверняка воспылает от негодования, если узнает, что я случайно устроила стриптиз для ее муженька.
— Прости, Оливия.
При звуках этого голоса я испытала необыкновенное облегчение. Ну, то есть я совершенно не хотела разговаривать с Дэниелем. Но из двух зол сейчас он явно был меньшим.
— Я не хотел тебя обижать, — продолжал он. — Но мне всегда казалось, что ты не из тех капризных балованных девиц, которые любое справедливое замечание в свой адрес воспринимают в штыки. Знаешь, чем отличается умный человек от дурака?
— Знаниями? — предположила я, не торопясь повернуться к Дэниелю.
— Умением адекватно воспринимать критику и ошибки считать не мировой трагедией, а необходимым, пусть и неприятным опытом, — мягко ответил Дэниель. — Можно быть лучшей на курсе и поражать преподавателей точным пересказом учебников. Но даже ворона можно научить говорить. Кому нужны намертво зазубренные правила и формулировки, если понятия не имеешь, в какой ситуации их применить? Подумай, Оливия. Я предлагаю тебе уникальный шанс. Помочь перевести твои, вне всякого сомнения, весьма обширные теоретические знания в практическую сферу.
Я неохотно повернулась к магу. Он стоял, и улыбка дрожала в уголках его рта. Влажные после умывания волосы сверкали в лучах солнца, на дне зеленых как трава глаз прыгали озорные искорки.
Какая несправедливость!
— Несправедливость? — Дэниель изумленно моргнул. — Ты о чем это?
Неужели я сказала это вслух? Я была готова поклясться, что ни слова не сорвалось с моих уст.
Но Дэниель продолжал смотреть на меня внимательно и требовательно.
— Несправедливо, что ты так выглядишь, — сказала я, поняв, что в противном случае он от меня все равно не отделается.
Дэниель высоко взметнул бровь.
— Как? — спросил с удивлением.
— Ты должен быть плешивым, старым и страшным, — добавила я.
Теперь Дэниель поднял и вторую бровь, всем своим видом выражая искреннее изумление.
— Да потому что все нехорошие люди должны нести на лице печать порока! — рявкнула я, устав объяснять столь элементарную мысль. — А ты… ты… — Запнулась и совсем тихо завершила: — Слишком красив для негодяя.
Дэниель сначала приглушенно фыркнул от смеха. Затем, не удержавшись, громко расхохотался.
— Это самый оригинальный комплимент, который я когда-либо слышал, — простонал он. — Оливия, ты — чудо!
Правда, тут же опомнился и вновь придал своему лицу нарочито серьезное выражение.
— Между прочим, я вполне могу быть старым, плешивым и страшным, — с показной суровостью проговорил он. — Откуда ты знаешь, что это не так? Под мои иллюзии ни один маг заглянуть не в силах.
— Я видела твою татуировку, когда ты спал, совершенно обессиленный после перелета из Рочера, — скептически проговорила я. — В таком состоянии ты бы не сумел поддерживать никакое обманное заклятие.
— Ну а вдруг? — Дэниель лукаво усмехнулся. — Вдруг эти маскирующие чары замкнуты не на моей ауре, а, к примеру, на каком-нибудь амулете? Именно для того, чтобы никто и никогда не сумел заглянуть под их покров?
Я прищурилась, не понимая, к чему клонит Дэниель.
— Оливия, я научу тебя видеть истинную суть вещей, — без тени улыбки произнес он. — Никакие мои чары больше не сумеют обмануть тебя. Неужели тебе это совсем не интересно?
— Интересно, — послушно согласилась я. — Но еще интереснее, почему ты вдруг решил стать моим учителем. Да еще так просто, без всяких условий.
— А почему бы и нет? — Дэниэль флегматично пожал плечами. — Надо же чем-то заняться в этом захолустье. — Неожиданно нагнулся ко мне и чуть слышно шепнул, глядя прямо в глаза: — Тем более любой процесс обучения предполагает определенную степень интимности в общении между учителем и учеником.
— Ты неисправим, — устало вздохнула я, почувствовав, как знакомая толпа теплых приятных мурашек принялась носиться по моему многострадальному позвоночнику.
— Ну же! — Дэниель подмигнул мне. — Соглашайся. Или настолько не уверена в своей твердости духа, что предпочтешь позорно отказаться, даже не попробовав?