Ведьма придет за тобой
Шрифт:
Сестра Таисия поморщилась от слов Данилова и хотела что-то сказать, но в эту секунду из глубины дома донесся короткий хриплый вскрик.
Стас и Маша, как по команде, сорвались с места и бросились в дом.
Когда они ворвались в комнату, сестра Ангелина сидела в своем инвалидном кресле спиной к двери, низко склонившись над мольбертом с недописанной иконой.
– Сестра Ангелина? – окликнула ее Маша.
Монахиня не шелохнулась.
– Сестра Ангелина!
С черного платка монахини вспорхнул белый мотылек. Почувствовав неладное, Маша прошла к креслу, положила на плечо монахине
– Это не я… – испуганно забормотала сестра Таисия, пятясь к двери. – Когда я уходила, с ней все было в порядке… Честное слово, это не я!
– Тихо, – сказал ей Стас. – Тихо. Успокойся.
Маша пощупала пальцами шею сестры Ангелины. Убрала руку и повернулась к Данилову.
– Мертва, – сказала она. – Вызывай бригаду.
Он кивнул и потянулся в карман за телефоном. Сестра Таисия выскочила из комнаты, из-за двери доносился ее плач.
Маша бегло осмотрела труп монахини и келью. Она обратила внимание на то, что правая рука сестры Ангелины испачкана краской, а в помещении сильно пахнет растворителем.
Маша взглянула на недописанную икону и удивленно нахмурилась. Судя во всему, перед смертью монахиня пыталась затереть красочный слой. На низком столике перед мольбертом лежала тряпка, смоченная растворителем.
Маша посмотрела на тряпку, на икону, потом снова на тряпку. Внезапно она поняла, что нужно делать. Секунду поколебавшись, Маша подняла тряпку и провела ею по свежему слою краски. Он сошел, обнажив фрагмент другой картины.
Пока Стас говорил по телефону, Маша еще пару раз провела ветошью по иконе и опустила руку. Из-под лика святого старца проступило другое лицо – молодой красивой женщины. Черты ее были гневно искажены, а в широко раскрытых глазах застыло бешенство.
Глава 7
Кошмары
1
Толя Волохов поставил на стол чашку с недопитым чаем, выпучил глаза и возмущенно воскликнул:
– Ты это мне говоришь? Да я сыщик от бога!
– От какого конкретно бога? – иронично уточнил Стас. – От Бахуса, что ли?
– При чем тут Бахус, я уже три месяца в завязке.
– Три месяца? – Данилов присвистнул. – Ого! Ослабь узел, малыш, а то еще задохнешься.
Волохов скривился:
– Очень смешно. Ты, случайно, клоуном в цирке не подрабатываешь?
– Увы. Там была всего одна вакансия, и ты ее давно занял.
Дверь открылась, и в кабинет вошла Маша Любимова. Сбросив на ходу плащ, она подсела к Стасу за стол и велела:
– Ну, показывай, что удалось нарыть.
– Легко! – сказал Данилов и клацнул клавишей компьютера.
На экране появилось лицо сестры Ангелины – такое, каким оно было несколько лет назад.
– Светлана Ивановна Паскевич, уроженка Украины, – комментировал Стас. – Родилась в городке под названием Новомосковск. Это под Днепропетровском.
– Знаю, – сказала Маша. – Хороший город.
Стас посмотрел на нее с сомнением.
– Маш, это крошечный городок, в нем всего полсотни тысяч жителей. Откуда ты могла
– Книжки люблю читать.
– И что, в книжках пишут про Новомосковск? А про деревню Гадюкино там, случайно, не пишут?
– Темный ты парень, Стасис. Слышал такие фамилии – Родзянко и Дурново?
– Это что-то дореволюционное?
– Угу. Родзянко – председатель дореволюционной Думы, а Дурново – премьер-министр России перед русско-японской войной. Так вот, оба они когда-то жили в Новомосковске.
Стас улыбнулся:
– Маша, ты просто эрудит. Википедия с Вассерманом нервно курят в сторонке. Колись, что у тебя связано с этим городком?
– Моя мама оттуда родом.
На лице Стаса отобразилось легкое удивление.
– Бывают же в жизни совпадения!
– Бывают, Стас, бывают. Итак, что еще ты узнал про сестру Ангелину?
– Немногое. В столице прописалась в девяносто восьмом году, когда вышла замуж за мелкого московского бизнесмена Видади Гаджи-Оглы.
– Типичный москвич, – заметил Толя Волохов. И процитировал, изображая кавказца: – «Слюшай, дарагой, у тебя эсть прописка?» – «Про что?» – «Прописка!» – «Про писка? Канэшна, эсть! Хочищь – пакажу?»
Стас засмеялся.
– Хватит ржать, – с напускной строгостью осадила их Маша. – Националисты проклятые.
– Простите, товарищ майор. На чем я остановился?
– На пропис… Тьфу ты. На том, что гражданка Паскевич вышла замуж за гражданина Гаджи-Оглы.
– Точно, – кивнул Стас. – Только москвичом он после этого пробыл недолго. Если быть точным – всего один год. В девяносто девятом гражданин Гаджи-Оглы умер от сердечного приступа, завещав гражданке Паскевич С. И. однокомнатную квартиру в Марьиной Роще. Дальше – прочерк, вплоть до момента задержания гражданки Паскевич по обвинению в убийстве любовника.
– Удалось что-нибудь узнать про ее семью?
– Да. В Новомосковске у сестры Ангелины остались родители. Вроде оба живы.
Маша задумчиво побарабанила пальцами по столу. Потом встала и двинулась к выходу.
– К Старику? – уточнил Стас.
– Да. Попытаюсь выбить командировку.
– Я могу поехать с тобой, – предложил Стас.
– И я, – сказал Толя.
Маша отрицательно качнула головой:
– Нет. Двоих Старик не отпустит. А тем более троих.
Стас вздохнул.
– Как кататься по заграницам – так ты, – пожаловался он, – а как шляться по злачным местам Москвы – так мы с Волоховым.
– Такая уж у вас доля, – сказала Маша. – Не грусти. Привезу тебе из Украины сало и пампушки.
– Сало я и в Москве куплю.
– Такого, как на Украине, не купишь. Не веришь – спроси у моей мамы.
Маша улыбнулась Стасу и вышла из кабинета.
Полковник Жук (в просторечии – Старик) выслушал Машу внимательно, ни разу не перебив. Седые волосы его были аккуратно причесаны, седые усы – подстрижены и подбриты. Во взгляде серых глаз вежливость и невозмутимость. Глядя на него, Маша в очередной раз подумала, что никогда в жизни не видела Старика раздраженным или восторженным. Если бы какой-то умелец смог создать робота с лицом доброго дедушки, то этот робот выглядел бы в точности, как полковник Жук.