Ведьма. Пробуждение

Чередий Галина Валентиновна

Сначала показалось, что и вода пошла Наде не в то горло, она издавала жуткие клокочущие звуки, и я чуть не шарахнулась, ожидая, что сейчас начнется у нее новый приступ кашля, и я вся тоже буду в кровавых брызгах. Но этого не случилось. Наоборот, она стала дышать чуть понормальнее, бульканье потихоньку стихало, а остекленевшие глаза приобретали осмысленное выражение. К моменту, когда в кабинете появилась бригада неотложки, Надя уже сипло, но ровно дышала и даже пыталась что-то невнятно говорить, впрочем безуспешно. Я из кабинета выскочила и только теперь подглядывала и подслушивала через распахнутую дверь.

– Что с ней? – стоял над душой у доктора шеф, пока тот торопливо осматривал его подругу. – Она просто пила

кофе, и вдруг такое. Разве можно так ужасно поперхнуться?

Манипуляций доктора мне видно не было за спинкой дивана, но звуки, которые при этом издавала Надя, пугали.

– Значит так, – каким-то очень нехорошим тоном начал эскулап, – мы ее забираем. А вам нужно немедленно вызвать полицию и не позволять тут ничего никому трогать.

– Что? Почему?

– Потому что девушка не подавилась, – строго сдвинул брови довольно молодой еще доктор, торопливо помогая санитару укладывать пациентку на носилки. – Не буду навскидку утверждать, но это больше всего похоже на химический ожог слизистой рта и гортани.

– Ожог? – лупнул глазами шеф, да и мои, надо сказать, на лоб полезли.

– Да. Уносим, быстро. Интубируем в машине, отек тканей не критический.

– Но как?

– Кто-то или дурно подшутил над вашей сотрудницей, или же пытался отравить. – бросил через плечо врач, подхватив носилки.

Владимир Сергеевич так и застыл посреди кабинета с поднятой рукой и стеклянным взглядом, когда его любовницу унесли. Я тоже мялась, глядя на него. Снаружи в коридоре толпились сотрудники, негромко переговариваясь, охая и всхлипывая. Но через минуту он отмер и посмотрел на меня так, что остро захотелось ломануться со всех ног.

– Ты! – прорычал он, указав на меня обвиняюще пальцем. – Дрянь! Это ты сделала!

Рука у него тряслась, рот перекосило, взгляд буквально испепелял.

– Владимир Сергеевич, да зачем бы мне… – опешив от такого поворота, начала пятиться я. Да что за полоса чернющая у меня покатила?

– Надька на тебя орала, вот ты и решила ей отомстить! Что ты ей подсыпала, гадина?! – пуча глаза и краснея, он наступал на меня.

– Да что бы я могла ей подсыпать? Я никогда бы не навредила никому! – пыталась я взывать к его адекватности, но, похоже, бесполезно. Шнырнула вправо, вставая так, чтобы мой стол оказался между нами. – Владимир Сергеевич, я всего лишь приготовила кофе! Просто кофе и ничего такого! Я понятия не имею, поче…

– Заткнись! – оборвал он меня и продолжил наступать так, будто реально собирался придушить. – А ну села вон там в углу и только шевельнись до приезда полиции! – повернулся к обалдевшим людям в коридоре и приказал: – Живо начальника службы безопасности сюда!

– Но я… Да вы права не имеете! Я ничего не делала!

– Закрой рот, Казанцева! – подошел он вплотную к моему столу и наклонился вперед, прошипев: – Тебе конец, дрянь! Если менты не закроют, я тебя сам удавлю за Надьку мою!

Ошалевшим от всего взглядом я наблюдала за появлением Миллера, не помню имени отчества, – главного безопасника – в сопровождении пары охранников. Они оттеснили меня в угол и заставили там сидеть, не слушая никаких доводов и возражений. Люди в форме и дядька в халате и с большим чемоданом с кучей всяких прибамбасов, точно как в сериалах, вошли с деловитым видом минут через двадцать, когда я уже выдохлась от бесплодных попыток доказать что-то хоть кому-то. Из коридора всех разогнали, приемную и директорский кабинет стали переворачивать вверх дном, заглядывая в каждую щель. Рассовали по отдельным пакетам все чашки, ложки, сахарницу, саму кофемашину, плюс я видела, как мимо пронесли так же упакованное в пакеты и сложенное в прозрачный большой пластиковый контейнер все содержимое директорского бара. Средних лет дама, следователь, фамилия которой вылетела у меня из головы, как только прозвучала, сначала долго беседовала с шефом, что то и дело срывался на обвиняющие вопли, хорошо слышимые и с моего места в углу приемной, потом опрашивала меня, задавая одни и те же вопросы не по одному разу, и без конца строчила что-то. Эксперт сделал кучу всяких манипуляций с моими руками: лепил к ладоням нечто вроде скотча, тер ватными палочками, брызгал чем-то и светил лампой, выковыривал из-под ногтей, заставляя шипеть от дискомфорта. Потом меня под белы рученьки повели из офиса, усадили в служебную машину и отвезли куда-то, где закрыли в комнате без окон. Девушка в форме и с каменным выражением некрасивого лица принесла какие-то стремненькие тряпки и велела раздеться и отдать ей ВСЮ мою одежду. Включая нижнее белье.

Выполнив все сказанное, я осталась сидеть в том странном помещении в одиночестве в чужих тряпках, что пахли дерьмомым моющим средством, еще на черт-те сколько часов. Хотелось пить и в туалет, но никто не приходил, хоть я и слышала смутные голоса из-за стены. Не выдержав уже всех этих испытаний, я чуть не разревелась сначала, а потом озлилась и принялась колотить в дверь. Она открылась так быстро, что я чуть не схлопотала по лицу. Пришла та самая дама-следователь, и все закончилось так же безумно и стремительно, как и началось. Она положила на стул мою одежду, которую по виду как корова изжевала, а на стол плюхнула тонкую папочку.

– Приносим свои извинения за причиненные неудобства, Людмила Алексеевна, – тоном полным безразличия бесцветно произнесла она, глядя на меня и при этом как будто сквозь. – Экспресс-анализ всех образцов показал полное отсутствие любых отравляющих или прочих активных веществ, способных нанести вред здоровью.

– В смысле я могу быть свободна? – Я так устала, что даже и радоваться не выходило.

– Да, конечно, – кивнула она настолько сухо, что прямо было видно, как же ей поперек горла это, и куда уже более бодрым тоном: – Но я попрошу вас не покидать город, потому что будут проводиться еще более углубленные тесты. Вот ваш пропуск и сумка.

И свалила. Я начала одеваться, а потом выудила телефон из сумки и набрала Вадика.

– Привет, малыш! – прозвучал его голос, хоть чуть согревая мне душу. – Ты куда пропала? Я вчера звонил тебе доброй ночи пожелать и писал сегодня, а от тебя нет ответа. Собирался еще раз уже набрать, а тут ты сама…

– У меня тут кое-что произошло, Вадь, – прервала его я. – Можно я к тебе приеду сейчас?

– Малыш… – он явно заменжевался и понизил голос: – Люсь, ну ты же знаешь, что мама уедет на дачу только в пятницу.

– И что? Я твоя девушка, мы скоро год встречаемся, и ей прекрасно известно, что мы ночуем у тебя в выходные.

– Люсь, ну ты же должна понимать…

Да ничего я сейчас никому не должна! Я хочу, чтобы ты меня просто обнял, и мы уснули рядом.

– Мне реально сейчас погано, и хочу тебя видеть. Ты мне нужен, – вдруг стало так за себя обидно, и я позорно шмыгнула носом.

– Давай я приеду, и мы погуляем, – охотно предложил он.

– Да не хочу я, блин, гулять! – взорвалась я неожиданно для себя. – У меня ад какой-то творится со вчерашнего вечера! Я сегодня полдня провела в полиции, меня обвинили в попытке отравления человека! Я устала, хочу есть, пить, в туалет и помыться! И хочу, чтобы ты был в этот момент рядом, потому что ты мой чертов парень!

– Знаешь, я ведь понятия не имел, что там у тебя происходит, поэтому ты не находишь, что срываться на мне и предъявлять какие-то претензии – это не слишком адекватное поведение?

– Боже! – взвыла я в заполонившем неожиданно отчаянии. – Да ты сейчас точно как твоя мама говоришь!

– Люсь, маму-то ты зачем приплетаешь?

Я вдохнула, готовая вывалить все, что копилось у меня в душе по поводу его ханжи мамаши, но тут же и выдохнула. Вот и на кой? Тратить силы еще и на это.

– Знаешь что? Забей, Вадь.