Ведьма
Шрифт:
– Это твое подвенечное платье, моя голубка. Ну что стоишь, глазеешь? Поторопись!
Магдалена накинула холодный, пропахший плесенью балахон.
– Пожалуйста, скажите, что происходит? Где мы? Что это за ужасная статуя?
Старуха злобно ухмыльнулась:
– Что, боишься? Правильно боишься. Ну, если ты до сих пор не поняла, то я тебе расскажу. Здесь, моя дорогая, проходит граница между жизнью и смертью, между миром живых и царством мертвых. За эту границу попадают те, кому суждено расстаться с жизнью, а мой любимый Ричард
Словно холодная металлическая рука сжала горло Магдалене: она жадно хватала ртом воздух и не могла вдохнуть, руки отчаянно цеплялись за стены.
– Так это правда, что вы… Нет, это невозможно…
– Это правда, что мы мертвы? – угадала вопрос девушки старуха. – Правда. Мы сгорели пять лет назад во время пожара в нашем доме. Тебе же об этом уже рассказали, так? Но я не обычный человек. И если мне не суждено больше жить, то я сделаю все, чтобы вернуть жизнь моему сыну. О, как же долго я готовилась к этому! Но я знала, что однажды кто-то вроде тебя попадется, мы просто ждали… И вот ты здесь. Впрочем, заболталась я, а у нас мало времени. Иди. Будешь выполнять, что я велю. А сделаешь глупость – снесу голову без разговоров! Хотя будет жаль… ведь мы так близки к цели!
Она схватила онемевшую и дрожавшую от страха Магдалену и повела ее в большой зал. Девушка не сомневалась, что старуха сказала ей правду. Никогда раньше она не сталкивалась ни с чем подобным. Она даже не могла представить, что такое возможно. Старуха была настоящим дьяволом во плоти.
Перед статуей с козлиной головой горел огонек, тускло освещавший большой зал. Девушке вновь показалось, что истукан смотрит прямо на нее своими зелеными глазами, испепеляя взглядом, она не выдержала этого и потеряла сознание.
Ее привел в чувство сильный пинок.
– Что ты валяешься? Вставай! Или мне тебя нести на твою же свадьбу? – старуха еще раз пнула девушку так, что та закричала от боли.
«Господи, дай мне силы все это вынести», – взмолилась она и покорно встала.
Эрик и пастор Табб почти не разговаривали в пути, но вовсе не потому, что им не о чем было поговорить. Оба сосредоточенно смотрели на дорогу, каждый погрузился в свои мысли, хотя, в сущности, они думали об одном и том же.
С первой же встречи Эрик проникся доверием к молчаливому священнику. Это доверие было основано не только на том, что пастор согласился ему помочь, он был обаятельным, простым в общении человеком.
– Можно вас спросить? – прервал молчание юноша. – Вся эта история для вас так же важна, как и для меня? Я имею в виду, чувствуете ли вы то же, что и я? Эта ужасная неизвестность так давит, что в иной ситуации я бы развернулся и поехал назад, но чувство, что Магдалена жива и нуждается в помощи, придает мне силы.
– Меня тоже гнетет неопределенность. Не понятно, какие опасности поджидают нас и с чем предстоит бороться. Впервые в жизни я в подобной ситуации. Но не забывайте, что я священник, и в первую очередь глубокая и искренняя вера в Бога придает мне сил. Я бы очень хотел, чтобы и вы помолились и всей душой поверили, что Бог нам обязательно поможет.
Они были в пути уже целый день, каждые четыре часа сменяя друг друга за рулем. С приходом сумерек пастор поставил машину на парковку перед небольшим мотелем.
– Думаю, не мешало бы поесть и поспать. Если мы будем ехать и ночью, то завтра будем слабыми.
Эрик согласился. Хозяева мотеля были, как и положено жителям севера, суровы и не очень улыбчивы, но комнаты гостям дали быстро, ужин оказался вполне пристойным.
Несмотря на скопившуюся за день усталость, Эрик долго не мог уснуть. Его мучила совесть: он сейчас здесь, в теплой комнате отеля, сытый и чистый, собирается лечь спать, а Магдалена, скорее всего, сейчас страдает в лапах мучителей…
Однако пастор Табб прав: нужно было обязательно заснуть этой ночью, чтобы встретить завтрашний день с новыми силами и во всеоружии: кто знает, какую опасность принесут следующие сутки. Эрик отвернулся к стене, натянул одеяло, представил лицо Магдалены и уснул.
Ричард по-прежнему лежал в той же позе на полу в очерченном мелом круге. Магдалене показалось, что он мертв.
Чем ближе Магдалена подходила к этому месту, тем чаще и сильнее билось ее сердце – еще немного, и оно выпрыгнет из груди. Впрочем, может, это и к лучшему. Она просто не вынесет новых мучений.
Зал оказался намного больше, чем казался сверху из «театральной ложи», и чем-то напоминал собор: высокий потолок, каменные колонны, алтарь. Кроме небольшого огня, перед статуей здесь больше не было источников света. Девушка усиленно вглядывалась в стены и потолок в надежде увидеть в трещинах проблески солнечного света, но тщетно. Насколько глубоко они находятся и как далеко отсюда люди, было загадкой.
– Оглядись вокруг, детка, – старуха обвела рукой пространство. – Это центр мира Темного Властелина. Отсюда Темный Властелин вскоре начнет завоевание мира. Вы, люди – ничтожества, мелкие, слабые твари! Только темные силы скоро будут иметь власть! Только он, Темный Властелин!
Эхо многократно повторило слова ведьмы, и Магдалена, уже в который раз бессильно рухнула на пол. Слезы лились градом по ее щекам, их невозможно было остановить.
Громкий крик отчаяния сорвался с ее губ:
– Эрик! Помоги же мне! Помоги!
Она даже вспотела, хотя сейчас ей было как никогда холодно. Холодно и страшно.
– Не надо орать и гневить его! – испуганно вскрикнула старуха, кинув украдкой взгляд на чудовище с козлиной головой.
Она грубо схватила Магдалену за руку и силой вынудила ее встать на колени: