Ведьма
Шрифт:
– Сомневаюсь. Если она с заложником, то вряд ли она потащит его под дулом пистолета на вокзал или в аэропорт, а если бы она была без него - он бы уже просто появился в этой квартире.
– Понимаю... Но у Майки есть еще невероятное количество друзей, готовых для нее в лепешку расшибиться.
– Мужчин?
– Конечно. С женщинами у нее не очень дружба получается, женщины в большинстве завистливы, а она слишком непосредственна в своем эгоизме...
– Но вы с ней дружите. Значит, получилось?
– Я в некотором смысле исключение... Меня не задевает ее самомнение и
Алеша был на ней снят в пол-оборота, что выгодно подчеркивало красивую линию его подбородка с небольшой впадинкой; его каре-зеленые, "ореховые", как называла их Саша, глаза смотрели в объектив с нежностью, снимала его Александра, и нежность была адресована ей... Он был, действительно, очень хорош на этой фотографии, - снимок запечатлел то редкое мгновение, когда лицо его не было защищено обычным скептическим выражением бывалого полицейского - легкой смеси усталости и разочарования, с примесью честности и суровости. Здесь был настоящий Алеша, - тот, которого она одна знала, тот которого она... Которым она дорожила.
– Да... Мне тоже нравится, - сдержанно согласилась Александра.
– Что-то в нем есть такое... Про таких говорят - "интересный".
Алена хотела добавить: "И, боюсь, что Майка им заинтересовалась", но не отважилась.
Но Александра не поняла, с какой стати ее гостья пустилась в обсуждение Алешиной фотографии. Ей это было неприятно, она не любила, когда влезали в ее интимное душевное пространство.
– Насколько я понимаю, Алена, - решила она закрыть тему, - вы никак не можете мне подсказать направление, в котором нужно искать вашу подругу и моего друга?
– Рада бы, но...
– Ну что ж, и на том спасибо... Пойдемте за стол? Боюсь, что уже все остыло...
– Вы только не подумайте, - говорила Алена, следуя за Александрой, что я пытаюсь ее покрыть, совсем нет! Напротив, я бы очень хотела, чтобы ее нашли поскорее! Майка, я вам говорила, иногда поступает и говорит не подумавши, но при этом она делает глупости с азартом ребенка, который играет в войну с найденной гранатой и не отдает себе отчета, что граната может разорваться у него в руке...
***
К вечеру Алексей получил новое сообщение от Александры: история с муляжом полностью подтверждалась.
Кис был даже разочарован. Полученная информация не оставляла никакого зазора, куда могла бы поместиться ложь, чем Алексей бы немедленно воспользовался. Даже бармен подтвердил, что идея девушке пришла в голову именно в его баре, буквально у него на глазах... Значит, либо Майя не соврала, либо она очень уж ловко все придумала и продумала, предусмотрев так много деталей, что это было практически невероятным.
Алексей не знал, чего ему больше хотелось: чтобы Майя оказалась виновной, или чтобы она не имела никакого отношения к убийству мужа. Она его довольно сильно раздражала своей нахальной самонадеянностью, своим вызывающим эгоцентризмом; но в то же время в ней было что-то трогательное, даже нахальство ее было по-детски непосредственным и воспринималась,
В общем, эту ее особенность.
Не выспавшись прошлой ночью, Кис провалился мгновенно в сон. Глубокий, вязкий сон со смутными сновидениями, из тех, что никогда не вспомнить по утру.
Он не сразу понял, что его разбудило. Показалось, что затрезвонил будильник. Слепо уставившись в темноту, он вдруг осознал: это был не будильник. Это был... визг.
Майин визг!
Майин? Визг?
Кис вслушался в ночь. Тихо.
Показалось?
Нет, не показалось!
– До него донесся шорох, неясный звук какой-то возни, и вдруг тихое мычание Майи, как будто ей зажали рот. И неразборчивое мужское бормотание.
Веня?
Что происходит? Сцена ревности? Попытка изнасилования?
Алексей быстро нашарил связку ключей, отомкнул наручник и неслышно скользнул к двери. Резко распахнул.
В гостиной никого не было, но звук доносился из сеней, дверь в которые была раскрыта настежь. В слабом отблеске лунного света, струившегося из окна гостиной, вырисовывался высокий мужской силуэт. Это был не Веня.
Кис не сразу разглядел Майю - она почти растворилась в черном мужском силуэте и в той тени, которая упала от Алексея, но через мгновение его глаза опознали светлый контур ее обнаженного тела. Мужчина держал ее спиной к себе, обхватив локтевым сгибом одной руки за горло, второй зажимая рот. Майя, завидев Алексея, промычала: "ум-мии-са...". Мужчина, коротко выругавшись матом, прижал ее покрепче.
"Умм-и-ийя" - мычала Майя из-под ладони. Алексей никак не мог понять, что она хочет сказать, да и ситуация не располагала к поискам смысла странного слова "умийя"...
Убийца!
– вдруг понял он.
– Вот что хотела сказать Майя, - убийца!!!
Кис шагнул к темной фигуре.
– Назад!
– рыкнул мужчина.
– Назад, я сказал! Не то удушу эту б...ь!
За спиной у Алексея возник встрепанный Вениамин, сонно и дико озираясь. В руке он держал Майин трофейный Макаров.
Алексей подскочил к Вене, резко выдернул из его руки пистолет и навел на мужскую фигуру: "Руки вверх, быстро".
– Это что за х...ня, - мужчина еще крепче сжал Майино горло. Она захрипела.
– Что за козлы...
– Считаю до трех и стреляю, - прикрикнул Кис.
– Стреляй, бля, в эту дуру попадешь, - сообщил черный мужчина.
– Раз... Два...
"Три" не было. Кис свалился, оглушенный ударом по затылку.
***
Из обморока его выдернул яркий свет, проникший сквозь веки. Кис сел и, щурясь, огляделся, с трудом соображая, что к чему. На нем оказались наручники, а обнаруженная им мизансцена была такова: Майя, одетая в Венин медвежий халат, забилась в угол кресла, обхватив руками коленки, Веня сумрачно восседал в другом кресле с пистолетом в руке, а на полу лежал труп мужчины с простреленной головой.