Ведьмак. Назад в СССР
Шрифт:
Тогда трёхгранный клинок пробил шею насквозь, чудом не задев ни одного важного сосуда и только немного повредив трахею. Зажившие пробоины напоминали об неприятном инциденте всю мою прошлую жизнь. Однако ничего похожего на эти уродливые повреждения раньше точно не было.
— Тебе придётся носить шарф, или завязывать шёлковый платок. Я видела, такое Московские фирмачи носят. Говорят, это даже модно — проговорила медсестричка и с явным интересом, принялась гладить пальчиками каждый шрамик, при этом вызвав у меня прилив крови,
Выслушав её предложение, я желая отвлечься от снова нахлынувших, несвоевременных желаний, представил себя с повязанным атласным платком, и невольно оскалился. Нет уж, обвязываться шёлковыми лоскутами я точно не буду, да и длинные шарфики, это тоже не то. Меня и так всё устраивает, а кому не нравится, пусть не смотрит.
Медсестричка продолжала ласково трогать шею, при этом лепеча о всяком неважном, перескакивая с тему на тему и затевая разговоры на всякие отвлечённые сюжеты, но мой нюх опытного оперативника сразу дал понять, что за всей этой мишурой скрывается то о чём она действительно хочет, но почему-то не может начать говорить.
В результате я узнал, что она учится в Московском, ордена Ленина, государственном медицинском институте имени Пирогова, и совсем недавно перешла на третий курс. Затем выяснил, что она приехала из Смоленской области, с родины Гагарина. Живёт у очень сварливой двоюродной тётушки в переделанном чулане. И именно из-за этого берёт двойные и тройные смены и предпочитает спать в сестринской.
Следом она раскрыла секрет почему в палате больше никого нет. Палату, расположенную в тупиковом коридоре, верхнего этажа одного из корпусов Боткинской больницы, выделили специально, для пациентов, подвергшихся всяческому непонятному, паранормальному воздействию и допуск в эту часть строго ограничен при помощи грузового лифта открывающего створки только обладателям специального ключа.
Наука пока не могла много чего объяснить и из-за этого таких пациентов решили лечить отдельно, при этом набирая медперсонал дающий подписку о неразглашении. А сам врач хирург, Артём Абрамович Кац, был специально поставлен сюда как единственный специалист в больнице, явно проявивший недюжинные экстрасенсорные способности.
Причём я даже ни о чём разоткровенничавшуюся Наташу не спрашивал, и понимая, что она явно рассказывает больше чем нужно, просто вовремя от времени вставлял пару слов, направляя тему практически одностороннего потока ценной информации.
Наконец явно с неохотой оторвавшись от моей шеи, она принялась прибираться в палате при этом продолжая болтать. И всё это время мой заинтересованный взгляд невольно следил за её действиями, не давая покоя молодому организму. А когда она раскрыла неприметную дверь, ведшую в отдельный санузел, и я услышал звук льющейся воды, всплывшие в сознании сексуальные образы снова начали одолевать.
Геннадий Петрович, ты чего? Она же тебе едва не во внучки годится, старый
— Как ванна наберётся, будем мыться — предупредила она, вернувшись в сильно забрызганном халатике.
— Ну мыться так мыться — согласился я.
Услышав реплику, она как-то странно на меня посмотрела.
— А ну ка повтори, только прибавь ещё больше хрипотцы — неожиданно потребовала Наташа.
Я повторил фразу, прибавив нужного тембра в голос и сразу понял, почему она заставила это сделать.
— Ну точно, как я раньше не поняла! — воскликнула она. — Да твой голос почти один в один как у Высоцкого.
Я это уже понял и мне стало немного не по себе, ибо подобного точно не ожидалось.
— А ну ка выдай ещё чего ни будь этакого? — потребовала раскрасневшаяся медсестричка.
— Не Наташ, даже не проси, петь и читать стихи, точно не буду, ибо не умею — тут же взмолился я, среагировав на просьбу, дублированную сверкнувшими глазками красавицы.
— А зря, у тебя бы отлично получилось, если закрыть глаза, никто бы даже не заметил разницы — протараторила она и на секунду скорчила вопросительную мину.
— А вот тут ты не права. Разницу сразу можно почувствовать — не согласился я. — Высоцкий, это не просто голос, это намного больше. Конечно его можно спародировать или даже неплохо эмитировать, но эмоциональную волну, идущую от, богом поцелованного, талантливого человека, воссоздать всё равно не получится — искренне объяснил я, ибо в прошлой жизни незадолго до Московской Олимпиады-80, чудом попал на его последний концерт актёра, прошедший в НИИ эпидемиологии, рядом со станцией метро «Водный стадион».
Так вот несмотря на то что Владимир Семёнович уже тогда явно выглядел не очень здоровым человеком, от него шла ошеломительная энергетика, сбивающая наповал даже тех, кто не воспринимал его в записи.
Присев рядом на табуретку, Наташа снова начала мяться и тут уж не выдержал я.
— Наташ, ну спрашивай, что там у тебя?
Я бы не стал задавать этот вопрос, но молодой организм желал продолжить общение с симпатичной медсестричкой. И если честно я больше не желал его сдерживать, буквально чувствуя установившийся контакт.
— Та девушка, что к тебе приходила — робко начала Наташа. — Что она для тебя значит?
Прозвучавший вопрос был с подвохом. Если скажу, что она никто в моей жизни, то совру как ей, так и себе. Несмотря на долгие годы параллельного сосуществования с Полиной, каждый раз, когда мы пересекались, хоть и тень былой искры, но всегда проскакивала и иногда это приводило к довольно непредсказуемым результатам. А последний разговор с её молодой копией произошедший накануне прямо здесь, только подтвердил, что ничего не закончено. Однако и преувеличивать важность, давно перевёрнутой страницы наших отношений я тоже не хотел.