Ведьмин круг
Шрифт:
Точно – жалость! Он ее жалеет, уговаривает, успокаивает! Словно Арина сумасшедшая, очень настырная сумасшедшая, от которой просто так не отделаться, потому что когда-то в прошлой жизни, когда она была еще относительно вменяема, их что-то такое связывало. Не дружба, но общие обстоятельства. И теперь – вот незадача! – обстоятельства закончились, а отношения приходится как-то поддерживать.
– Да, возможно. – Нет смысла спорить! Сытый голодному не товарищ, рысь волку не подружка.
– Часто?
А это что – забота?
–
– Часто они приходят, эти видения?
– Нет, первый раз. Я просто устала. Прости, что отвлекаю.
– Арина, у тебя точно все в порядке?
А какой смысл спрашивать, если все равно не веришь, даже не пытаешься поверить?
– У меня все в полном порядке.
– И ты больше не будешь…
– И я больше не буду.
– Но если что…
– Если что, я тебе обязательно позвоню.
Я помню.
Это плохо, что она помнит, потому что спокойнее и безопаснее – забыть навсегда. Кому нужны весточки из сумасшедшего дома?
– И я тебя прошу, не впутывайся ни в какие истории.
Ах, Андрюша, ну сколько можно!..
– Не буду. У меня телефон разряжается, а зарядного рядом нет, прости. Всего хорошего!
Телефон она отключила. Для достоверности. И еще из-за опасения, что Волков может снова позвонить, а у Арины нет сил с ним разговаривать. Ей нужно подумать. Даже через «не могу», потому что не думать об этом нельзя. Она увязла. Кто-то или что-то хочет заставить ее сомневаться в собственной вменяемости. Или она в самом деле не совсем нормальная? Холод сковал ее от макушки до пяток, парализовал и почти убил.
А что, если так оно и есть? Где Марго? Где Блэк? Нет в ее жизни никаких призраков, а есть одна лишь иллюзия! Что, если из болотного тумана она вышла уже другим человеком, психически больным? А вот этот конкретный миг – редкий миг просветления, свет в оконце для одурманенного сознания!
Ледяной панцирь никак не таял, и Арине пришлось отрывать его от себя, доказывая не пойми кому, что она живая и ничего такого… жуткого в ее жизни не случилось и случиться не может. Врагам назло!
Без панциря было тяжело, почти невыносимо, словно с нее вместе с ним сняли и кожу. В Иркиной спасительной пачке оставались еще сигареты. Арина взяла одну, настежь распахнула окно, пристроилась на подоконнике, закурила. Сейчас она ни о чем не станет думать, не будет ставить себе диагнозы и искать оправданий. Она просто посидит у открытого окна, послушает дождь, который снова зарядил, и, кажется, надолго. А потом подбросит дров в камин, сварит кофе и позвонит Ирке. Подруга расскажет ей, нормальная она или не очень. Ирка врач и в диагнозах разбирается…
В темноте за окном, в сплетении ветвей, в косых струях дождя кто-то стоял. Черный силуэт на фоне фиолетовой сентябрьской ночи. Как она его увидела? И увидела ли? Может, это происки
Тень шевельнулась, сдвинулась в сторону плавным, текучим движением, слившись с темнотой и дождем почти полностью, мимикрировав.
– Эй, кто там? – Собственный голос показался ей чужим, дребезжащим. – Что вам нужно?
Ответом Арине стал лишь шелест потревоженных дождем листьев. Она больше ничего не видела, сколько ни всматривалась в темноту. Ночной гость ушел. Или крался сейчас к ней, готовясь напасть.
Огонек, вспыхнувший на кончике сигареты, был фиолетового цвета, цвета ее страха. Крошечный вначале, он стремительно увеличивался в размере, словно выдуваемый из трубочки мыльный пузырь. Арина видела такие раньше. Когда-то ей даже удалось справиться с этой одновременно прекрасной и опасной стихией. Со стихией удалось, а вот с черной ведьмаковой кровью – нет. И теперь приходится расплачиваться.
Фиолетовый шарик оторвался от сигареты и, оставляя в темноте трассирующий след, врезался в старую вишню. Мокрое дерево вспыхнуло, зашипело и тут же окуталось не то дымом, не то паром. Короткой вспышки хватило, чтобы увидеть…
Он стоял рядом. Ей не нужно было кричать, чтобы незваный гость ее услышал. Он услышал бы даже шепот, так убийственно близко он подошел.
Бледное лицо с провалами глазниц, сжатые в тонкую линию губы, беспокойные руки с подвижными, терзающими что-то невидимое пальцами. Она запомнила эти словно живущие сами по себе руки, но почти не разглядела лица. Наверное, так даже к лучшему. Не надо ей видеть такое…
В темноте раздался угрожающий вой, и на душе сразу полегчало. Вернулся Блэк. Или не Блэк, а всего лишь галлюцинация. Не важно! Важно, что теперь она не одна!
Ночной гость не мог слышать Блэка, но, возможно, почуял что-то неладное, потому что беззвучно отступил, слился с темнотой, растворился в дожде, словно его и не было. Ушел. Арина точно знала, что в парке больше нет ни единой живой души.
Блэк уперся передними лапами ей в грудь, лизнул щеку шершавым языком, и она почти почувствовала и лапы, и язык, и жесткие ворсинки на вздыбленном загривке. Почувствовала и едва не разревелась от счастья и облегчения. Даже если это всего лишь галлюцинация, она согласна быть сумасшедшей.
– Где ты был? – спросила шепотом. – Где шлялся?
Блэк посмотрел на нее с укором, снова лизнул. По коже пробежали колючие разряды, как от электрического тока.
– Ты его видел?
Конечно, Блэк его видел, потому и вернулся так внезапно. Он чувствовал Арину так же хорошо, как и она его. Он был ее другом, самым верным и преданным, неистребимым.
– Кто это?
Даже если Блэк и знал ответ, то сказать все равно не мог.
Марго пришла под утро, когда настенные часы прокуковали шесть раз, уселась за стол напротив Арины, свою черепушку положила рядом с чашкой дымящегося кофе.