Ведьмин огонь
Шрифт:
— Х-холодная, — зайдя в воду чуть выше колена, она поняла, что дальше не двинется, пока хорошенько не соберется с силами. — З-зараза!
И едва не скакнула на глубину, да еще и с визгом, услышав, как за спиной ворохнулись кусты. Вот, ей боги, будь вода хоть капельку теплее — прыгнула бы, не удержалась. А так лишь всхлипнула и застыла оцепеневшим сусликом. Только сердце колотилось.
С минуту не происходило ничего, если не считать ощущения пристального, неотрывного взгляда между лопатками и… не только, а затем зашухтело уже чуть подальше — тот, кто
Анетте вдруг хмыкнула, сообразив, кто это был.
— Что ж, один — один, вуайерист чертов. Будем считать, что мы в расчете.
И, выдохнув от облегчения, сделала маленький шажок вперед… разом провалившись в воду по грудь! Не заорала она лишь потому, что воздух из легких словно вышибло, а набрать новый никак не получалось. Бестолково побарахтавшись и пару раз хватанув воды открытым ртом, она вдруг поняла, что потихоньку привыкает. И даже начинает получать удовольствие от такого экстремального купания. По крайней мере, бодрость вода вливала в нее рекордными темпами, и сейчас это оказалось более, чем кстати. Рискнуть, что ли, и волосы хорошенько прополоскать?..
Вернувшись, Анет застала в домике идиллическую картинку — занавески с сундука убрали, верх хорошенько протерли и сейчас расставляли на столе найденные где-то в его недрах миски и раскладывали ложки.
— Ага, явилась, — обернулся к ней Тибо с видом сварливой жены, дождавшейся благоверного в полтретьего ночи.
А вот целитель, двигавшийся теперь вполне уверенно и даже ловко, глаз от посуды не поднимал, словно то ли боялся, то ли не хотел на нее смотреть. Анетте пожала плечами и решила, что это его дело, и разговаривать продолжила с парнем:
— Передай своему шефу, что ванна освободилась. А лезть за стол грязным и с грязными руками — дурной тон.
— Ведьма! — оскорбился за наставника Тибс. — Он к роднику ходил. Так что почище тебя будет!
— Тем лучше, — не стала та вдаваться в подробности. — Тогда быстро тащи сюда свою корзину и начинай восхвалять мою предусмотрительность. Сейчас посмотришь, как этот твой поборник гигиены жрать будет. Я, пожалуй, даже отсяду на всякий случай. Вон туда.
— Ведьма!
— Угу. А у тебя где-то заело.
Глава девятая
Утро следующего дня выдалось сырым, промозглым. Да еще и туманным — тот рваными клочьями наползал со стороны близкого ручья. Зато запахи леса в этой хмари ощущались настолько отчетливо, что Анетте почувствовала себя псом, натасканным на то, чтобы вынюхивать. По крайней мере, запах цветущего шиповника она опознала гораздо раньше, чем увидела сам куст. Да и все остальное тоже: молодые сосновые побеги, от которых тянуло смолой и свежестью; терпкая зелень примятой травы; сырость трухлявого, почти развалившегося ствола, покрытого мхом…
Впрочем, как только солнце поднялось повыше, колдовство рассеялось, сменившись обычным ясным утром, разве что чуть более прохладным, чем хотелось бы.
Уходили из охотничьего домика на рассвете, второпях дожевав остатки вечернего пиршества. Скудные, надо сказать, остатки — не только целитель давеча лопал как не в себя, Анет, если честно, отставала ненамного. Но прежде чем усесться вчера за стол, он все-таки подошел, чтобы принести ей благодарность. Причем именно что принести — со всеми положенными церемониями и прилагающимся к ним пафосом. Да, это оказалось неожиданно, давно ей не целовали пальцев, но гораздо больше поражал взгляд Янира, успевший вернуть себе былую цепкость и ясность. А заодно и тщательно сдерживаемое высокомерие, тоже для этого светлого очень… характерное.
Бледно-голубые глаза смотрели так, словно и не было всех этих пятидесяти лет, но волосы… Седина из каштановых прядей теперь уже никуда не денется, ходить ему с ней, даже когда снова отожрется до человеческого вида. А сделает он это, кстати, в два счета, если и дальше будет с таким азартом молотить все что под руку попадет.
Даже ученик его бестолковый кое-что начал соображать, глядя на то, какими темпами наставник приходит в себя. И дождавшись, пока по дороге в город тот, обрадованный внезапно вернувшейся резвостью, утопал чуть вперед, устроил Анетте настоящий допрос. Но уверен был при этом, что действует тонко и ловко:
— Слушай, а правду говорят, что ведьмы живут девять жизней? Ну, в смысле, девять сроков, отпущенных обычному человеку? И не стареют при этом…
— Про светлого своего узнать хочешь? — хмыкнула та, давая понять, что видит все его хитрости насквозь. — Который внезапно козликом запрыгал и словно полсотни лет скинул?
— Н-ну…
— Правда. Любой, у кого есть сила — не важно, темная или светлая, живет дольше. Кстати, и про голубую кровь то же самое говорят, но там какие-то свои механизмы, совсем другие.
— Это ж сколько лет я тогда жить буду? — едва слышно выдохнул Тибс.
— Ты, юноша, будешь бессмертным. Как и любая глупость. Догоняй давай, пока твой рыцарь света не решил, что мы тут против него заговоры устраиваем.
— Ведьма!
— В точку. А ты шуруй давай, вон твой патрон оглядывается уже.
— Слушай, а короткие матючки у тебя сочнее выходят, — одобрительно кивнул парень, — И запоминать, опять же, легче. Ты ведьма, на них давай переходи, для меня оно удобнее.
— Я сейчас хворостину для твоей задницы выломаю! Удобную.
— Ха! — ни капли не испугался тот.
— И мастеру твоему отдам!
Лишь после этого Тибс проникся и кинулся догонять целителя. А потом и вовсе умудрился забежать вперед — перед самым въездом в столицу.
Городские ворота с этой стороны символически изображал покосившийся шлагбаум, нужный лишь для того, чтобы тормозить крестьянские телеги, ехавшие на рынок, а после стрясать с них пошлину. Но в этот раз тряхануть там решили лекарского ученика, причем буквально. Из-за будки, где в непогоду прятались сборщики, высунулась грязная, но крепкая ручища, и сноровисто втащила парня в узкий тупичок, начинавшийся сразу за ней. Причем втащила за шиворот, да еще и придушив слегка — чтоб орать не вздумал.