Ведьмин пасьянс

Пономаренко Сергей Анатольевич

— С удовольствием! Я помню, что у тебя в палате одна кровать пустует… — Тут она осеклась. — Боже, что я говорю! Что я делаю!

Антон помог ей подняться, привести себя в порядок. Прощаясь, они ничего не сказали друг другу, не договорились о новой встрече.

На следующий день, под вечер, к нему заявился Миша, белый как полотно от страха.

— Катастрофа! — воскликнул он с порога.

— Что случилось?

— Санэпидемстанция опечатала емкости для слива на металлобазе. По их заключению, они вовсе непригодны для хранения в них масла для продовольственных целей.

— Может, это временно? Ты подъезжал в санстанцию? Пробовал договориться?

— Пробовал. Глухо. Более того — хозяевами емкостей заинтересовалась налоговая милиция, так что бесполезно надеяться.

— Масловозы пришли?

— Еще вчера. Экспедиторы, водители волнуются — они уже должны были вернуться. Поставщики обрывают телефон — требуют деньги за поставленное масло.

— На маслобазу выходил?

— Пробовал — говорят, что нет свободных емкостей. Ни на какие разговоры не идут.

— Неужели негде слить масло?

— Все обзвонил. В лучшем случае, предлагают дней через десять перезвонить — может, что-то и придумают.

— Влетаем в копеечку… Позвони — скажи, что форс-мажор. Заплатим за пробег и аренду автомобилей.

— Уже пробовал. Говорят, это не форс-мажор, а наши проблемы. Требуют полностью оплату за масло, возврат масловозов и неустойку за их задержку.

— Отправляй масловозы обратно. Будем судиться, если что.

— Они очень агрессивно настроены — чувствую, будут неприятности.

— И что с того? Слить масло сейчас мы не можем — масловозы надо отправлять назад. В худшем случае заплатим неустойку, но не сейчас, а через несколько месяцев — пока пройдем все судебные инстанции. А может, еще пронесет! Отправляй! Не переживай, завтра выпишусь, и вместе будем разруливать ситуацию.

Но не пронесло. Через два дня приехали те же масловозы, только в сопровождении «братков» на двух легковых автомобилях.

Офис, который арендовали Антон и Миша, состоял из двух комнат. Одна из них была юс кабинетом, а в другой работали два менеджера и бухгалтер.

Когда открылась дверь и в их кабинет вошли трое ребят с короткими стрижками, в кожаных куртках и спортивных костюмах, Антон разговаривал по телефону. Почти двухметровый верзила с перебитым носом бесцеремонно подошел к нему и ножом перерезал телефонный шнур.

— Что, делать не фиг?! — зло бросил Антон, приподнявшись с кресла, одновременно чувствуя свое бессилие перед этой троицей.

Двое вошедших демонстративно поигрывали резиновыми милицейскими дубинками.

— Поговорить надо, а телефон будет мешать разговору. Открывай свой ящик — посмотрим, что в нем! — Верзила показал на сейф.

— Что там, тебя не касается!

— Ты тоже так думаешь? — спросил верзила у Миши. — Это с тобой вчера мы говорили по телефону?

— Нет… Ключи есть у бухгалтера, в той комнате, — с дрожью в голосе, непрерывно облизывая внезапно пересохшие губы, произнес Миша.

— Чего ты еще стоишь? Марш за ними!

— Миша! — предостерегающе крикнул Антон, перенеся внимание на друга, который выскочил из-за стола, спеша выполнить приказание бандита.

В тот же момент верзила схватил Антона за лацканы пиджака и, рванув на себя, опрокинул на стол. Удар резиновой дубинкой по почкам ожег невыносимой болью, перехватил дыхание, на мгновение заставил остановиться сердце. Он был не в состоянии защититься, удары сыпались один за другим, затем его выволокли из-за стола и бросили посреди комнаты. Он был в полубессознательном состоянии.

Как в тумане он видел, что из сейфа забрали документы и печати. Потом его подхватили под руки и отволокли в «ауди», на которой приехали бандиты. Руки скрутили за спиной и защелкнули «браслеты». Вскоре он оказался на заднем сиденье, между двумя «стрижеными». Затем словно повторился кошмар далекого, туманного прошлого — его держали в подвале гаража, скованного наручниками, он потерял ориентацию во времени, оставленный в темноте, в сырости, в одиночестве. И когда завыл от злости, от невозможности что-либо предпринять, вниз спустились двое с дубинками, и ему, вновь избитому, заклеили скотчем рот. Он задыхался, не имея возможности вдохнуть полной грудью, скованные сзади руки затекли, сырость в подвале рвала кашлем грудь, хотелось есть, но больше всего пить, мучила неопределенность.

Но вдруг все закончилось. Глубокой ночью его вывели из подвала, скованного, с заклеенным ртом, усадили в автомобиль. Ему ничего не говорили, и он не мог ничего сказать.

«Может быть, это конец?!» — возникла мысль, но измученное, больное тело не отреагировало.

К удивлению, его высадили возле дома, где он снимал двухкомнатную квартиру. Освободили от наручников, что-то со злостью сказали, но слова не дошли до сознания. Бандиты тут же уехали, но номер автомобиля он успел запомнить. С трудом содрал скотч со рта вместе с отросшей щетиной и вдохнул полной грудью.

Ночной воздух был необычайно вкусным, жажда вновь напомнила о себе. Слегка пошатываясь, Антон вошел в парадное и поднялся к своей квартире. Уже возле двери сообразил, что нет ключей, которые бандиты забрали из карманов вместе со всем содержимым в первый же день.

Но дверь квартиры оказалась открытой, и там его встретил друг и компаньон Миша. Первым делом Антон бросился в кухню и напился воды из-под крана. Затем напомнил о себе голод. Антон слегка утолил его сухарем, в который превратился хлеб за время его отсутствия, и банкой рыбных консервов из холодильника. Только тогда он бросил Мише, испуганно следящему за ним:

— Рассказывай!

— Они сказали, что не будут тебе давать есть и пить, пока…

— Не то! Во что нам все это обошлось?

— То же самое ожидало меня и мою семью…

— Сколько они с нас содрали?!

— Они потребовали заплатить за все масло, плюс расходы на доставку, штрафные санкции и, кроме того, включили «счетчик» с момента первоначальной доставки масла.

— Сколько?

— Все, что у нас было. Мы больше чем «по нулям».

— Масло?