Ведьмин подарок
Шрифт:
Прощелкала все телевизионные каналы, но ни один не отвлек меня от мыслей о Егоре. И тогда я подключила «тяжелую артиллерию» — вернулась к старинной тетради с описанием пасьянсов. Я понимала бесполезность своих усилий в борьбе со старославянским, но то, что это занятие гарантировало мне скорый сон, было очевидно.
Большинство слов в тетради вызывали у меня недоумение: дроля, бандельверк, лифко, кукурка. Смысл отдельных слов мне удалось разгадать: бяше, долний, болий, бреши, березола, сведети, трегубо [10] , но в итоге вместо предложения получалась абракадабра. Однако я поняла, что здесь описывалась не только очередность карт, но и заклинания, которые следует произносить. Значения многих слов мне помог узнать Интернет. «Бода», напомнившее мне слово «вода», оказалось одним из имен славянского бога Велеса; «балий» зачило «колдун», «заклинатель»; «баканушка» — «дух-хозяин», обитающий в доме. Слово «межи» означало на самом деле не «межа», а «новолуние». А еще в тексте встречалась такая мешанина непонятных слов, что я уже засомневалась, что это старославянский, а не какой-то другой: «Ляиляга иль ляхуя. Альмелику, алакудосу, асалому, альму-минуальмугамину, альазизу, алчебару, альмутаканъбиру, алхалику, альбариюу, альмусавирю, алькафару, алькалъхару альваэаху, альрязаку, альфатагу, альалиму, алькабизу, альбастуту, альхафизу, аяльрравию, алмавизу, алмузилю, алсемилю, албаенрю, альакаму, альадюлю, алятуфу» [11] . Все же отдельные предложения поддались моим усилиям, и из них я узнала, что пасьянсы следовало раскладывать в зависимости от дня лунного цикла.
10
Древнеславянские слова, означающие: он был, нижний, большой, хранить, март, знать, трижды.
11
Нет бога, кроме Господа. Он царь, святость, мир, хранитель, оценивающий добро и зло, всемогущий, исцеляющий, возвеличивающий, творец, создатель, изобразитель, он разрешитель грехов, каратель, разрешающий все затруднения, питающий, победоносный, всеведущий, наказывающий, исправляющий, сохраняющий, возвышающий, прощающий, низвергающий, всеслышащий, всевидящий, правый, справедливый, благий (тюрк.).
От усилий разобраться с текстом у меня разболелась голова, и я прервала это занятие, оставив лежать обе тетради на столе. Тут зазвонил домашний телефон.
— Марта! — обрадовалась я.
— Нет, козел рогатый — Бафонет! — раздался в трубке незнакомый грубый голос. — Старая ведьма передает тебе привет с того света и желает, чтобы ты поскорее ее навестила!
— Кто это говорит?
— Тот, кто придет по твою душу и тело, — Бафонет? — И сразу раздались гудки отбоя.
У меня перехватило дыхание — кто-то угрожал мне смертью! На розыгрыш это было не похоже: у меня нет друзей, знакомых, способных на такую глупую шутку. Враги? Кому же я могла так насолить, чтобы получить подобные угрозы? Неужели это как-то связано с моей журналистской деятельностью?
Покопавшись в памяти, я так и не определила, какая из моих статей могла спровоцировать подобный «наезд». Разве что последний материал о ДТП был «взрывной», но ведь его так и не напечатали. Возможно, угрожают, желая лишь запугать, чтобы я не попыталась сунуться с этой статьей в другую газету? Тогда с их стороны это полный идиотизм. Прав главный редактор: солидная газета не напечатает материал, не имея конкретных фактов, иначе — суд и большие штрафы. Но если они боятся, выходит, есть чего? Может быть, я просмотрела что-то очевидное, «лежащее на поверхности»?
Я устроилась на софе, жалобно скрипнувшей под моим не таким уж большим весом, скрестив ноги «по-турецки», — давно заметила, что в этой позе мне легче думается.
«Почему я решила, что никакая газета не напечатает эту статью? Выходит в свет много скандального материала, что называется, „высосанного из пальца“, когда необходимо дискредитировать политического противника. В таких случаях редакция, повинуясь политической воле хозяина, раздувает скандал, не боясь ни суда, ни штрафов. Скандальная статья выходит на первой полосе, с броским заголовком, а опровержение появляется спустя какое-то время, печатается мелким шрифтом и прячется в укромном уголке. И у читателя в памяти остается скандальная статья, а не то, что в ней была ложь, искаженные факты. Несколько таких „мин“ — и у читателя, будущего избирателя, формируется определенное мнение о том или ином политическом деятеле. Выходит, я теоретически располагаю такими возможностями: а) вытолкнуть „в свет“ подготовленную статью; б) этим „щелкнуть по носу“ Валерия Борисовича и потешить свое самолюбие; в) получить новое место работы или хотя бы гонорар за статью, а деньги лишними не бывают. Значит, надо найти ту политическую силу, которой это будет выгодно». В радостном возбуждении я поспешила в кухню и, заваривая кофе, перечитала написанную статью. Перспектива бегания по судам меня не прельщала, а кофе перекипел. Ведь судиться будут не только с газетой, но и со мной лично, а для меня дело заведомо проигрышное, если только не произойдет чудо. «Что-то я в последнее время слишком часто уповаю на чудеса!» — одернула я себя.
Оставив турку на плите, я вернулась в спальню, как теперь называла комнату, где я когда-то проживала. Разгулявшиеся от дурацкого звонка нервы и узкая, неудобная кровать не давали мне заснуть. Вспомнилось, как я часто просыпалась ночью, заслышав в другой комнате шаркающие шаги старушки, страдающей бессонницей. Невольно я стала прислушиваться к ночной тишине, вылавливая непонятные звуки. Мне это занятие не понравилось — ведь если человек чего-то боится, то своим страхом обязательно вызовет какую-то напасть на свою голову. Поняв, что в ближайшее время мне не уснуть, я прибегла к крайним мерам — приняла таблетку донормила. Беспрерывно ворочаясь на кровати, я вдруг ощутила, что качаюсь на волнах, и, не успев этому удивиться, провалилась в тяжелый сон без сновидений.
«Вставай доченька, тебе пора!» — ворвался в мой сон требовательный голос мамы, и я почувствовала ее руку на своем плече.
«Не хочу я в школу! — захныкала я. — Мне Катька обещала косы оборвать! Она большая и сильная!» — И тут я проснулась. В комнате было темно, мне очень хотелось пить.
«Который час? Может быть, уже утро и пора вставать? Еще опоздаю на работу!» — спросонья подумала я и сразу же вспомнила, что мне некуда спешить.
Приснившийся голос мамы напомнил мне эпизод из далекого детства, когда старшеклассница Катя пообещала жестоко наказать меня из-за детской шалости. Мама поговорила с учительницей, а та — с Катей, которая сообщила всем в школе, что я «маменькина дочка и ябеда». С того времени я больше никогда не прибегала к помощи мамы, решала возникающие проблемы самостоятельно. А папу я вообще не помню — была слишком мала, когда он уехал на заработки на Север да так там и остался, обзаведясь новой семьей.
Воспоминания подобны тлеющему огню в торфянике: пламени не видно, но в любой момент можно больно обжечься. Пытаясь узнать время, я полезла под подушку в поисках мобилки (вредная и глупая привычка класть ее туда на ночь!), но не нашла ее.
Пить хотелось все сильнее, и, переборов сонливость, я встала с постели, собираясь идти в кухню. И тут я на подсознательном уровне ощутила: в квартире что-то происходит. Сон мгновенно улетучился, словно меня окатили холодной водой. В соседней комнате громко тикали старинные настенные часы, чего никак не могло быть, так как они уже много лет стояли намертво, а вместо них время показывал допотопный металлический будильник.
Из-за темноты я ничего не могла различить, но у меня было ощущение, что изменилась не только окружающая обстановка, но и размеры комнаты. Я нащупала выключатель на стене и не поверила сама себе — он был необычной формы и явно увеличился в размерах. Свет не включался, и я на ощупь пошла в другую комнату за свечами. Здесь мои подозрения подтвердились: там, где должен был находиться буфет, оказался рояль. У Ларисы Сигизмундовны в квартире было старенькое пианино, но никак не рояль!
Одно из двух: либо я сошла с ума, либо неведомая сила ночью перенесла меня в другую квартиру, по которой я и разгуливала в одной ночнушке. Вдруг я увидела перед собой, там, где должна была находиться глухая стена, полоску света, будто из приоткрытой двери. Свет был необычный, явно не искусственный, словно за дверью меня ждал ясный день, тогда как за окнами стояла ночь. Пытаясь скорее найти ответ на эту загадку, я поспешила к двери и, не раздумывая, распахнула ее — поток дневного света обрушился на меня и ослепил.
Когда мои глаза привыкли к свету, я с удивлением обнаружила, что нахожусь в большой светлой комнате со старинной добротной мебелью, а за окном хмурится дождливый день. Возле окна на деревянном массивном стуле с непривычно высокой спинкой уютно устроилась молоденькая девушка в длинном, по самые щиколотки, сером платье, с наброшенной на плечи вязаной шалью. Простенькое лицо девушки, ее аккуратно заплетенные в косички и уложенные на затылке волосы показались мне знакомыми, хотя я была уверена на все сто, что видела ее в первый раз.
Я медленно приблизилась к сидящей девушке, но она никак не реагировала на мое появление. «Закашляться, что ли, чтобы привлечь ее внимание?»
Но девушка никак не хотела меня замечать. «Она что — глухая?» И я тронула ее за плечо. Моя рука свободно прошла сквозь девушку, и я при этом ничего не ощутила.
— Что за чертовщина! — испугалась я.
Чтобы обратить на себя ее внимание, я решила сотворить что-нибудь этакое. Наиболее подходящей для этих целей мне показалась китайская ваза, и я попыталась ее сбросить — безрезультатно. Внезапно я поняла, что уже видела эту вазу, но только она была старая, грубо склеенная. Это она досталась мне в наследство от покойной Ларисы Сигизмундовны.