Ведьмин жребий
Шрифт:
— Наш человек, назовем его посланником, нашел в ход в логово Кайна.
— Как ему это удалось? Ведь вы сказали…
— Есть еще одни часы, нейтрализующие влияние башни Альгеи. Пока все, скажем так, спали, он прожил этот месяц и заполучил сведения, в которых мы нуждались.
Ланн очень ясно представил мир, где все живые существа стоят истуканом.
— Он один бродил среди теней? — спросил он.
— Сам его спросишь.
— Он вменяем? — удивился ульцескор.
— Ланн, прошу тебя. Ты не сознаешь всего размаха…
— Вы так говорите, мастер, будто я вас упрекаю.
Анцель обернулся к нему.
— А что — нет?
Ланн решил, что разумнее всего промолчать. Мастер тем временем сменил тему:
— Ты привел в Гильдию девушку. Красивую, позволю себе заметить, девушку. Что ей здесь нужно? Кто она такая?
— Дочь ди Рейза. Моего клиента.
— Ланн, ты же не…
— Похитил ее? — Он не сумел сдержать улыбку. — Нет. Мы не соблюдаем целибат, мастер, а я еще не настолько отчаялся. Отец разрешил ей уйти.
— Она ведьма? — прямо спросил Анцель.
— Если верить Ша… — Ланн вовремя осекся, — юной Вираго, повстречавшейся нам в Башне Луны, то вы правы. Госпожа ди Рейз — ведьма. — В его словах явственно звучала горечь. Он должен был догадаться раньше, ведь проклятье ликантропа не изменило облик Летиции. — Тауматурга. Именно так сказала девочка в алой накидке, ткнув в нее пальцем.
Ланн ожидал, что мастер спросит с презрением — ты что, сдуру втехался в ведьму, ульцескор? И посоветует перекинуться со сверстниками в картишки или посетить бордель, чтобы утихомирить свое растревоженное либидо. Но Анцель тактично промолчал, и втайне Ланн был ему благодарен.
— Где она сейчас?
— Ее отвели к Вираго. Той, что постарше. — Какое-то время Ланн раздумывал, можно ли довериться Анцелю. Приняв решение, заговорил: — Тиша… я хотел сказать госпожа ди Рейз, упоминала о часах, которые крадут время. Спрашивала о хрустальной маске. Знала вещи, которые знать не могла. Она побывала в Лете, и утверждала, что здешние ведьмы говорили с ней.
— Лете, забвение, — неторопливо стал перечислять мастер. — Альгея, боль. Айте, разрушение. Оркос, клятва. Андроктазия, убийство. Эрис, падение. Шесть городов-некрополей, сохранивших частичку первичного колдовства.
— Я помню. Поэтому я согласился привести ее сюда.
— Ты сказал — к той, что постарше? — переспросил Анцель.
— Она совсем седая, мастер.
— Тебе известно, как ее зовут?
Ланн кивнул утвердительно.
— Значит, Алия-Аллор, — Анцель задумчиво поскреб подбородок. — Я переговорю с ней позже. Можешь идти, ульцескор, ты свободен.
Ланн встал и поклонился. Мастер задержал его у двери.
— Это она зашила тебе куртку? Твоя спутница?
— Она, — смущенно признался Ланн.
— Выглядит ужасно. Я лично распоряжусь, чтобы тебе принесли новую одежду.
— Благодарю, мастер.
Во время ученичества Ланн занимал крохотную комнатушку на самом верху башни: ее можно было сравнить с пыльным чердаком, с которого снесли весь ненужный хлам, скопившийся там за долгие годы. Апартаменты в западном крыле, куда редко заглядывало солнце, считались довольно неуютными, а уж зимой Ланну приходилось совсем несладко. Утром он спускался в столовую озябшим, во время завтрака растирал онемевшие от холода пальцы и энергично притоптывал ногами под столом. Став ловцом, Ланн перебрался в восточное крыло. Здесь располагались комнаты мастеров и ульцескоров постарше, чья преданность общему делу являлась неоспоримой, ведь они посвятили Гильдии значительную часть своей жизни. Именно тогда среди товарищей Ланна начались разговоры про особое отношение, которое оказывают новичку. Эти слухи дошли до Риведера Кайна, хотя экзалторы, ясное дело, не сидели с ульцескорами за одним столом. Охотники не трапезничают с теми, на кого охотятся, шутили юные ловцы, но эта шутка тотчас переставала казаться забавной, когда кто-то из них преступал закон. Смертельные яды и текучее серебро были детскими игрушками по сравнению с оружием, которым обладали экзалторы. Изредка одного из них удавалось встретить во внутреннем дворике или на тренировочной площадке, где экзалторы, спасаясь от скуки, участвовали в дружеских потасовках. Конечно, при этом они пользовались мечами из стали, не вызывающими опасений, или сражались голыми руками, если того требовали правила.
Ланн сбросил плащ, избавился от залатанной куртки, с облегчением снял через голову рубашку, влажную от пота, и с наслаждением растянулся на кровати. Комната в восточном крыле и имя Вираго — вот и все, что отличало его от большинства других ульцескоров. Завидовать нечему. Уже два имени, вспомнил Ланн, закрывая глаза. На вид Шайне-Ламех было лет десять, но внешность обманчива: девочка принадлежит к Вираго и обладает силой, внушающей благоговение и страх. Ланн забыл предупредить Тишу — ее так стремительно увели, что они не успели и словом обмолвиться. Приняв госпожу ди Рейз за обычную девушку, наставница не проявила к ней никакого интереса, но после заявления Шайны женщине волей-неволей пришлось склонить голову и опуститься на одно колено. Это пришлось Летиции по душе: она еще выше задрала нос. Быть избранными Богиней — тем ее ликом, что представляет королев, — удел немногих. Летиция как будто толком не поняла, насколько сильно это изменит ее жизнь, зато Ланн сразу осознал всю бесполезность своих чувственных переживаний по отношению к девушке.
Любить ведьму, не имея возможности выразить свои чувства или даже просто прикоснуться к ней, так как это неминуемо приведет к катастрофе. Летиция словно в воду глядела. Ланн тяжело вздохнул и перевернулся на бок, спиной к окну. Вот ведь вляпался. Следует как можно быстрее получить следующее задание и убраться отсюда, пока ее близость не свела его с ума. Он неплохо справлялся с этим две недели, которые потребовались путникам, чтобы спуститься в каньон, пересечь Ильзу на купеческой галее и добраться до Гильдии верхом на лошадях, но ведь тогда Ланн не знал, чем вызваны его сомнения относительно Летиции. Теперь запрет предстал перед ним во всей красе — а его, как известно, так хочется нарушить…
Ланн натянул на голову подушку, надеясь, что ее прохлада чуть остудит его пыл. Ему не хотелось спать. Следовало подумать о тех вещах, которые действительно имели значение, — например, о Кайне, похищающим ведьм неизвестно для каких целей, о его жертве, шепчущей лишь одно слово, которое, как ни странно, не было ругательным. Анцель не сказал ему прямо, но Ланн и так понял: других подозреваемых у них нет. Мы запустили часы. Он вспомнил приятное тепло ее тела, когда Летиция внезапно обняла его на крыльце поместья. После этого Ланн держался с ней с нарочитой холодностью, дабы не обнаружить свое волнение. Тауматурга. Летиция прямо расцвела, как роза поутру, услышав это от девочки. Ланн впился ногтями в подушку и крепко стиснул зубы. Все к лучшему. Летиция не может стать его любовницей, но и ничьей другой тоже не будет. В памяти поневоле всплыли пророческие слова, а ведь тогда они вовсе не показались ему зловещими: 'Ты станешь королем-воителем. Рядом с тобой будет девушка, которую ты возжелаешь больше всего на свете, но ты не сможешь ей обладать'. В ерунду про короля Ланну не очень-то верилось, да и Летицию, если подумать, он не настолько сильно хотел. Просто у меня давно никого не было, решил Ланн, вот и я соблазнился свежими, нетронутыми прелестями госпожи ди Рейз…
Он рывком поднялся с постели. Нужно было срочно проветрить голову. Ланн шагнул к выходу, намереваясь прогуляться по многочисленным коридорам Замка, а потом спуститься во двор и взглянуть на волшебные часы, когда дверь внезапно распахнулась, едва не стукнув его по носу. Незваные гости не научились стучать.
Перед Ланном предстал предмет его мучительной страсти — Летиция ди Рейз собственной персоной. Ее глаза сияли от радости. Она продемонстрировала ульцескору пергамент, заверенный гильдейской печатью, подняв бумагу вровень с его лицом.