Ведьмина доля
Шрифт:
— Не могу сказать, — заявила твердо. — Нельзя. Это только для посвященных.
— Во что посвященных?
— В знания, — пропело за моей спиной сопрано, и я невольно вздрогнула. А тетя Фиса наклонилась к моему уху и добила: — В знания Верховных, Ульяна. Ты прекрасно знаешь, что такое Пламя. Это коллективная память всех Верховных. Тюрьму создали Верховные, и они же ее охраняли. И прятали. Верховные. Понимаешь?
Еще бы. Я беспомощно посмотрела на невозмутимую тетю Фису, на напряженную Зойку и выпалила:
— Это шантаж!
— Почему? — деланно удивилась Верховная.
— Я сто раз говорила, что
— И не заставляю, — хмыкнула тетя Фиса. — Но о больших знаниях тогда и не мечтай. И не выпытывай. Никто тебе ничего не скажет. Нам нельзя.
— Это подло! Я…
— Ты — ведьма Круга, — Верховная выпрямилась и сурово посмотрела на меня сверху вниз. — И ты будешь делать то, что тебе велено. Выполняй свои прямые обязанности и наблюдай за своей нечистью, следи за видениями и помогай девочке. И никаких авантюр, поняла? Никакой самодеятельности. Запрещаю. Заметишь подозрительное — доложишь и в сторону. Ясно?
— А кто-то говорил, что мои видения — блажь и глупости!.. — съязвила я зло. — Что на них не нужно обращать внимания!..
Тетя Фиса вышла из-за скамейки и поправила ворот черного пальто.
— К сожалению, ты, моя дорогая, существо однозадачное. С одним делом справляешься, но с двумя — уже нет. Скажи я, что видения важны, ты бы металась между архивами и нечистью. И ничего бы не узнала, и никого бы не предупредила. Попытаешься усидеть на двух стульях — сядешь в лужу. И я временно исключила возможное препятствие перед основным делом.
Я вспыхнула. Внутри неприятно заклокотала обида.
— Если я такая никудышная, что делаю в Кругу? — опять левая рука чешется, чтоб ее… — Если такая однозадачная — к сожалению! — то зачем ты раз за разом пихаешь мне Пламя?
Тетя Фиса, конечно, заметила, что я спрятала левую руку за спину, и мудро решила не развивать тему.
— Когда-нибудь поймешь, — ответила просто и повернулась к Зое: — Идем. Перерыв закончится через полчаса, а нам еще нужно кое-что обсудить.
Черт…
— Ульяна, у тебя полчаса. Успокаивай нервы и возвращайся в зал. Мы ждем гостя, и тебе на его выступлении присутствовать обязательно, — загадочный взгляд из-под опущенных ресниц, и тетя Фиса величаво поцокала к гостинице. Длинные полы расстегнутого пальто взвились черными крыльями.
Зойка глянула виновато, переложила мое пальто на скамейку и посеменила за Верховной. А я смотрела им вслед, кипя от злости, и ощущала… подставу. Чует моя чуйка… а она неплохо чует. Только поздно. Когда мышеловка срабатывает, прищемляя хвост. Больно. Тетя Фиса не в первый раз использует меня… по назначению, а я все не могу привыкнуть к тому, как это неприятно. Так. Надо… подышать. Ох, верно Арчибальд заметил, что совестливых людей всегда имеют бессовестные…
Собравшись с мыслями и переборов ярость, я нащупала три варианта развития событий.
Первый: меня, как и обещала Томка, хотят отстранить от важных дел Круга. Да, занимайся своей нечистью и не лезь туда, где обязательно все испортишь, ибо однозадачная, а одна задача — даже две, если учитывать помощь Зойке и видения, — у меня уже есть. И хватит. Не то, по словам тети Фисы, и сама в лужу сяду, и другим помогу. Но это… не по мне. Я не люблю работать с тем, чего не знаю. То есть…
Второй: Верховная ждет, что я взвою от незнания, «сломаюсь» и приползу к ней на брюхе, согласная на всё — и на Пламя, и на любые задачи. Или на Задачу, раз уж я однозадачная. Тоже не канает. Не мое.
Третий: я взвою от бездеятельности и незнания… и отправлюсь за деятельностью и знаниями. А за Зойкой охотятся, а девочка — под моей опекой. Значит, нападения могут повториться, едва я высунусь из дома… А я обязательно высунусь, и не только до магазина, и не только безопасным днем. И буду готова. И смогу увидеть, поймать, узнать… Запрет — это провокация? Тетя Фиса хорошо меня знает. Для меня тайны — как кровь для акулы. Как мед для медведя. И я голодная до интересных дел. И на любое дерево полезу, рискуя упасть и свернуть шею, любой улей разворочу в поисках…
Да, вот и вопрос. Чье гнездо ворошить, затевая авантюры? Наше, круговое? Пожалуй, в этом что-то есть… Ибо вешать на меня девчонку и не рассказывать главного под предлогом «Страшной-Тайны-Верховных» глупо. А Верховная глупой не была. И вряд ли она считает, что я, как послушная и порядочная ищейка, буду носиться по городу и искать некую тюрьму. Я не ищейка. А ведьма. Непослушная и не шибко порядочная. Не хотят рассказывать — сама разберусь. Благо, места знаю. Две штуки. Одно неопасное. Второе… самоубийственное. Заодно и под нападения подставлюсь, и о личности «охотницы» до Зойки постараюсь разузнать. И этот вариант мне нравится больше остальных.
Определив планы на будущее, я откинулась на спинку скамейки и смотрела на небо, пока не закружилась голова. Ветер гнал по темному небу тонкие «перья», и в облачных просветах вспыхивали яркие звезды. И вскоре я перестала различать движение облаков, и звезды казались летящими спутниками. Ну, вот, почти оклемалась… Колдовское вмешательство, конечно, еще даст о себе знать… но позже. А пока…
Ветер донес шум мотора. Я выпрямилась, прислушиваясь. Тормоза. Хлопанье дверей. Голоса. Мама?..
Оставив на скамейке сумку и пальто (вечер теплый, бабье лето), я поспешила по аллее к парковке. А я-то голову ломала, где ее носит… А она, кажется, важную делегацию встречала. Я быстро дошла до парковки и остановилась, выглянув из-за клена. Сердце дрогнуло и заколотилось с немыслимой силой. Призраки. Из прошлого. Две штуки. А ними — мама и очень странная незнакомая девица.
Первым призраком был отец. Стоя рядом с мамой, он очевидно продолжал спор, начатый в машине. Мама невозмутимо внимала и уделяла прическе больше внимания, чем его пламенной речи. Поправляла светло-русое идеально уложенное каре-«боб» и изучала в зеркальце макияж. От нее у меня только невысокий рост и худощавое телосложение, а остальное, от синих глаз, вернее — одного глаза, вздернутого носа и «взрыва на макаронной фабрике» — отцовское. И я жалела о сходстве. Неприятно видеть каждый день в зеркале… наблюдателя. Но однажды работа стала для него важнее семьи. И бдить за ведьмами, когда они чужие, наверно, тоже стало легче. Преступит она закон, подпадет под наблюдательскую статью — и не надо переживать, что это кто-то из твоих. Из бывших твоих. Последний раз я видела его, когда мне исполнилось тринадцать лет, после Ночи выбора. Потом были поздравительные открытки да подарки-посылки. Раз лет в пять.