Ведьмина неделя
Шрифт:
— Постоять под дождем — дело нехитрое, — заключил он. — Ну что, платишь за новые или пишешь строчки?
— Строчки, — со вздохом ответил Чарлз.
— Будешь оставаться после уроков каждый вечер до Рождества, — отчеканил мистер Тауэрс.
Эта мысль ему явно понравилась.
— Подожди, — велел он, вернулся в учительскую и вышел с толстой старой книгой. — Будешь каждый вечер списывать отсюда пятьсот строк. В этой книге говорится о том, каким должен быть настоящий школьник. Перепишешь эту — дам следующую.
Чарлз стоял перед дверью учительской и глядел на книгу. Книга называлась «Самый храбрый мальчик
Чарлз перевел глаза на огромный, полупрозрачный, бессмысленный волдырь на пальце и почувствовал себя совершенно больным.
— Колдовское волшебство! — с чувством сказал он.
— Доброе утро, Чарлз, — разулыбалась мисс Ходж, бодро шагая к двери учительской. Она только что пришла на работу и еще ничего не знала. — О, какая замечательная старинная книга! Как похвально, что ты наконец взялся за серьезное чтение!
Каково же было ее разочарование, когда Чарлз в ответ наградил ее тяжелейшим двуствольным взглядом. «Какой все-таки неровный характер у этого мальчика!» — думала она, аккуратно вешая на плечики мокрый плащ. Еще больше ее удивила суматоха, царившая в учительской, и гора ботинок и туфель посреди комнаты. Зато наконец-то ей удалось повидать мистера Уэнтворта: он в спешке мчался мимо. Мисс Ходж преградила ему дорогу.
— Ах, мистер Уэнтворт, я хочу взять обратно обвинения в адрес этого Чарлза Моргана! — Ей подумалось, что после того, как Чарлз сегодня на нее поглядел, она поступает очень великодушно. Мисс Ходж ласково улыбнулась мистеру Уэнтворту.
К ее изумлению, мистер Уэнтворт небрежно бросил, что рад это слышать, и, довольно грубо отодвинув ее, выскочил в коридор. Однако, когда мистер Крестли взволнованно поведал ей обувную историю, Мисс Ходж была вынуждена согласиться, что мистера Уэнтворта этим утром действительно занимали более важные проблемы. Она аккуратно собрала тетради, почему-то оказавшиеся на полу, и отправилась на очередной урок литературы во втором «игрек».
Когда она вошла в класс, Саймон Силверсон держал в руках «Самого храброго мальчика в школе».
— Вы только послушайте! — кричал он. — «Уаттс-младший, преисполнясь заслуженной гордости, смотрел в глаза своему лучшему другу. Вот истинный питомец своей школы, прекрасный и телом, и духом…»
Тереза и Делия, визжа от смеха, уткнулись лицами в вязанье. Чарлз глядел на Саймона так, что хоть караул кричи.
— Саймон, Саймон! — Мисс Ходж укоризненно покачала головой. — Это недостойно!
Саймон изумленно обернулся. Он был уверен, что никогда не делает ничего недостойного.
— Чарлз, — продолжила мисс Ходж. — Боюсь, ты и правда выбрал не самую удачную книгу.
Во второй раз за утро Чарлз вперил в нее свой взгляд. Если бы мисс Ходж не успела удостовериться, что Чарлз в глубине души — прелестное дитя, она бы всерьез задумалась о проблеме дурного глаза.
Нирупам поднял длинную руку.
— Мы сегодня опять будем разыгрывать сценки? — спросил он с надеждой.
— Нет, — очень твердо ответила мисс Ходж. — Откройте сборники стихов.
Урок прошел. Утро закончилось. Тереза довязала вторую пинетку и стала набирать петли для ажурного жакетика. Эстель почти доделала чепчик. Брайан
Чарлз сидел, погруженный в раздумья, в голове у него происходило много всякого интересного. Оказалось, что ему совсем не страшно: теперь он с ледяным спокойствием признавал тот факт, что он колдун. Этого никто не заметил. Все думают, что колдует Нэн Пилигрим, — только потому, что ее зовут Дульсинея, — а Чарлзу это на руку. Но самое странное было то, что воспоминания о сожженном колдуне больше его нисколько не волновали…
Он стал вспоминать его — сначала осторожно, потом смело — и обнаружил, что совсем не расстроился. Тогда он вспомнил о ведьме, которая перелезла через ограду его сада, — и это его не взволновало. Они — в прошлом. Все. Ощущение было такое, словно у него внезапно перестал болеть зуб. В наступившем покое Чарлз обнаружил, что, наверное, все это время пытался сам себе объяснить — он должен стать колдуном, и, как только он это понял, сразу и успокоился.
Тогда — просто эксперимента ради — он вспомнил об инквизиторах. «Гореть больно», — подумал он и поглядел на вздувшийся волдырь. Кое-чему он все-таки научился. И вот чему: попадаться нельзя!
«Хорошо, — решил Чарлз, — попадаться я не буду», — и обратился к мыслям о том, что бы сделать с Саймоном Силверсоном. Потом возьмемся за Дэна Смита, но сначала, конечно, Саймон. Как бы так поступить с Саймоном, чтобы достойно поквитаться за потерю денег до конца семестра? Придумать было непросто. Это должно быть достаточно скверно, но в то же время не иметь никакого отношения к Чарлзу. Поначалу Чарлз зашел в тупик. Надо, чтобы это было изящно. Надо, чтобы Саймону пришлось туго. Надо, чтобы все про это знали, но никто не понял, что это сделал Чарлз. Что бы придумать?
Перед обедом был ежедневный урок физкультуры. Сегодня была очередь мальчиков заниматься в зале и им тоже предстояло забираться по канату. Чарлз присел под шведской стенкой и притворился, что завязывает шнурки, — он вполне был способен залезть по канату, не то что Нэн, но не хотел. А хотел он посидеть и подумать, что сделать с Саймоном… Сам же Саймон, конечно, оказался под потолком раньше всех. Он глянул вниз, увидел Чарлза и что-то крикнул. Тут к Чарлзу подскочил кто-то из второго «зет» и пихнул его в спину.
— Саймон говорит, нечего тебе халявить!
— Саймон говорит? — усмехнулся Чарлз. На него снизошло озарение. Именно об этом сказал ночью Брайан. Игра в «Саймон говорит». А что, если так будет взаправду? В самом худшем случае Чарлз здорово повеселится. В лучшем — все решат, что это Саймон — колдун.
Чарлз взобрался на канат. Лез он спокойно, размеренно и неторопливо, продолжая размышлять. Подобраться к Саймону, чтобы наложить на него заклятие, конечно, не удастся — это обязательно заметят. Однако интуиция говорила Чарлзу, что подобная магия на расстоянии не работает. Чары должны быть очень сильные и очень целенаправленные. Поэтому для вящей безопасности операции нужно раздобыть нечто такое, что не было бы самим Саймоном, но имело бы к нему непосредственное отношение — настолько непосредственное, чтобы заклинание, наложенное на этот предмет, подействовало и на Саймона. В общем, нужна была какая-то отделяемая деталь.